Цветы всегда молчат

– Да пожалуйста, – закричал Пол, и в глазах его заблестели слезы, – забирай все эти свои титулы, замки и тащи их с собой в могилу! Я обойдусь как-нибудь и без фамилии Грэнвилл! Больно она мне нужна, измаранная этим ублюдком, который, к несчастью, был моим отцом!

Колдер уже занес руку, чтобы как следует врезать брату, когда между ними встала Мифэнви:

– Прости меня, Пол, и вы, милорд, – чуть поклонившись, сказала она спокойным тихим голосом, – но свадьбы действительно не будет. Вот, Пол, я возвращаю тебе кольцо и расторгаю нашу помолвку! Прощай, дорогой. Счастливо вам оставаться, лорд Грэнвилл.

С этими словами она отправилась к себе собирать вещи. Последнее, что она слышала, это был истеричный голос Пола:

– Ты доволен! Тебе нравится сидеть здесь бирюком – вот и сиди! И с этого дня у тебя больше нет брата.

В дверь стучали лихорадочно и настырно.

– Пол, я не стану с тобой разговаривать. Все действительно кончено, – бросила она через плечо, дрожащими руками заталкивая в саквояж очередное платье.

– Это не Пол, – ответили с другой стороны.

Она выпрямилась, несколько раз вздохнула и открыла дверь.

Он с порога опустился на колени, раздавленный, разбитый, с глазами больного пса:

– Простите меня! Я отвратителен! Просто… просто… я так давно живу один… совсем одичал, хуже горного тролля, – горько усмехнулся он, – разучился быть нормальным. А тут вы – сотканная из света! Являетесь и оглушаете меня юностью, музыкой, красотой… Простите меня! Не уезжайте! Останьтесь ради Пола! Он все, что у меня есть! Я очень люблю своего младшего брата и совершенно не готов потерять… И цветы… они правда здесь вянут… я проверял…

Она позволила ему припасть к своей руке – и осталась.

Вечером того же дня они устроили ужин примирения. На ней снова было платье, приоткрывающее плечи. И Пол снова надел ей на пальчик кольцо. Колдер был вежлив, обходителен – подал ей стул, положил на тарелку кусок торта побольше – и даже шутил. Правда, ничего не ел, только пил бокал за бокалом…

Пожелав им спокойной ночи, она уже собралась к себе, когда услышала разговор:

– Ты что, пытался приударить за моей невестой?

– О нет, это было бы слишком грязным даже для меня.

А утром была свадьба. Простая деревенская свадьба. И она шла по проходу, легкая и тонкая, в светлом безыскусном платьице и венке из осенних цветов. Фаты не было, но длинные золотисто-рыжие волосы, ниспадая до осиной талии, придавали ей сходство с нимфой. И Пол улыбался ей, счастливо и светло. Колдер тоже улыбался, поздравлял… и прятал за спину руки, чтобы близкие не видели, как у него дрожат пальцы… Но она все равно заметила…

…Теперь они могли сколько угодно целоваться и дурачиться… Едва выйдя из церкви, Пол потащил ее за собой, куда-то вверх…

– Ты должна их увидеть! – ликующе кричал он. – Это просто чудо, что они расцвели сейчас!

Она пыталась сказать, что не нужно, звала вниз. Но он лишь с мальчишеским упрямством мотал головой. Потянулся за ними, неловко повернулся и рухнул вниз, к ее ногам, со сломанной шеей…

В его широко распахнутых, еще счастливых глазах отражалось небо. В руках он сжимал букетик незабудок… Они тут же увяли и рассыпались в прах…

– Дин-дон, дин-дон, – прозвонил колокольчик…

Мифэнви лишилась чувств…

Графство Нортамберленд, замок Глоум-Хилл, 1878 год

Направляясь сюда, в Глоум-Хилл, Аарон Спарроу и представить не мог, что его встретят столь необычным способом. Меж тем замковая калитка открылась, и прямиком в его объятия влетела очаровательная блондинка. Она летела с такой силой, что, врезавшись в него, несмотря на свое довольно хрупкое телосложение, в буквальном смысле сбила с ног.

Немного придя в себя и помяв его обширный живот своими нежными ручками, она тут же воздела их к небу, закричав:

– О боже! Я, юная девушка, в объятиях джентльмена! Какой пассаж! Моя репутация погибла! О, горе мне! Есть только один все исправить: если вы джентльмен, в чем я ни секунды не сомневаюсь, то женитесь на мне!

Хотя видеть их могли только высохшие кусты вереска да вороны.

Поняв о чем, собственно, речь, Аарон стукнулся затылком оземь, улетая в сладостное небытие…

Колдер едва успел подбежать, чтобы подхватить падающую Мифэнви.

– Латоя! – заорал он так, что древние стены замка едва не заходили ходуном. – Латоя, черт тебя побери!

Она, конечно же, примчалась, поскольку вопль его, должно быть, было слышно на другом конце земли. Испуганная, как заполошная квочка, часто моргая своими длинными, словно веера, ресницами, она смотрела, как ее кузен с беспредельной нежностью и столь же беспредельным отчаянием прижимает к себе тоненькое тело Мифэнви. И на лице его было такое выражение, с каким идут убивать.

– Что случилось? Рассказывай, дрянь! – голос его звенел концентрированной яростью.

– Ничего, – запинаясь, пролепетала Латоя. – Мы просто поговорили!

– О чем вы поговорили?! – Латое почудилось, что начался камнепад. – Ну, о чем вы поговорили, что она потеряла сознание?! Что ты сказала ей, тварь?!