Цветы и гвозди [СИ]

Мадара никогда не был в восторге от детей, но признавал их неотъемлемой частью жизненного плана. Не умел с ними ладить, особенно с маленькими. В отличие от брата, получавшего удовольствие от занятий с клановой ребятнёй, Мадара предпочитал держаться подальше от воспитания подрастающего поколения. Отчасти, конечно, дело было в том, что это самое поколение — как и старшее, впрочем, — преимущественно шугалось от его вида и Ки, которую учует даже не-сенсор…

Однако посидеть с детьми до вечера не казалось ему непосильной задачей. Мадара понимал, что должен вливаться в жизнь деревни. Это непросто сделать с учётом собственных ощущений от прошлого и того, как сильно здесь всё изменилось, но однозначно необходимо, потому что на пользу клану. Для этого нужно заводить связи с другими людьми. Не считая Итачи и Саске, сейчас его самая крепкая связь с Анко; вообще, удивительно, как женщина, поначалу рассматривавшаяся исключительно как многофункциональный компаньон на вечер, стала ему кем-то вроде друга. Не Хаширама, конечно, даже не близко…

«С другой стороны, — мысленно заметил Мадара, — у Сенджу не было такой шикарной груди», — и тут же расфыркался, вначале представив себе Хашираму с сиськами среди пиздеца, творимого Мокутоном, а после — оттого что приметил в своей душе паскудное чувство нехватки. Эту дрянь лучше обфыркать и постараться отринуть, чем признать её существование.

А Анко — сойдёт за подругу. Изуна так же дружил с девчонками из клановой разведки: и работал с ними, и отдыхал, и готов был помочь, если кто-то попал в сложную ситуацию. Причём тех-то приходилось вызволять, латать и штопать, а порой часами рыться в мозгу, восстанавливая по крупицам рассудок рассекреченной и прошедшей через пытки шпионки. Изуна заботился о своих девочках, никому не спускал их обиду с рук.

Здесь же — всего-то проследить, чтобы два младенца пережили следующие девять часов. Анко сказала, Ибики сам придёт за ними и заберёт к себе на остаток времени, что она будет отсутствовать. Ничего сложного, и собирать никого из ошмётков не надо.

Но всё-таки детский плач однозначно ему неприятен. Отвлёкшись от флегматичного созерцания пустоты, Мадара отнёс детей в гостиную на втором этаже, где проводил большую часть своего времени дома. Там он опустил близнецов на приготовленное за время отсутствия Анко одеяло и, активировав Шаринган, посмотрел в глаза вначале одному, затем другому ребёнку. Проблема была решена в секунды — в комнате повисла блаженная тишина.

Заварив себе чай, Мадара со спокойной совестью устроился на татами и вернулся к своим записям. Застыв на какое-то время, ощущая аромат чая и мягкий шорох падающего снега за окном, он собирался с мыслями. Они не давали ему спать уже много ночей, притягивали к столику с бумагами, исписанными тренированно-чёткими символами с толикой резкости в начертании. Мадара не увлекался каллиграфией как таковой, ему было важнее содержание.

Наконец, после долгих минут бдения пришли слова. Обмакнув кончик кисти в разведённые чернила, Мадара продолжил писать с того момента, на котором остановился с рассветом, когда желание спать победило его:

…Когда Учиха Таджима принял власть, положение клана было отчаянным. Со всех сторон окружали враги: Сенджу, набравшие силу Хьюга, хитрые Нара, дикие Инузука. Внутри же нашего клана царил раздор: часть шиноби считала, что неразумно давать власть мальчишке, младшему сыну погибшего главы, которого готовили не вести — быть ведомым. Учиха Кадзума был хорошим лидером — но он мёртв, а вместе с ним и его старший сын. И всё же старейшины в большинстве своём поддержали молодого Таджиму…

Кисть замерла. Глядя на лист, Мадара совершенно не видел чёрных символов на белом — перед глазами стояло строгое лицо отца, рассказывающего ему и братьям свою историю.

«Вы должны понимать, что каждый из вас может умереть, — говорил отец. — И каждый из вас может однажды, сам того не ожидая, найти себя во главе нашего клана. На меня это свалилось внезапно, едва не разбило. Вам, моим детям, я желаю быть готовыми ко всему, потому и говорю всё это».

«Ты хорошо учил нас, отец, — подумал Мадара. — И всё-таки после твоей смерти я бы не справился, не будь рядом Изуны». Они с братом выросли слишком близкими. В этом была их сила — но и их слабость.

Об этом будет непросто писать — о том, что было с ним после того, как погиб Изуна. Однако критически важно погрузиться, вспомнить всё до деталей и описать как можно ярче, чтобы новые поколения Учих, которые будут читать этот труд по истории клана, представляли хотя бы немного, чего стоило их роду оставаться сильным. Какие ошибки были совершены и по каким причинам. Чего никогда больше не следует допускать.

Временно отложив кисть в сторону, Мадара достал из кармашка в рукаве Воскрешающий камень. Артефакт, как всегда, при касании обдал его волной своей чёрной мощи, маня и призывая воспользоваться. Мадара не противился желаниям — Камня и своим собственным, слившимся в единый порыв. Трижды повернув Камень на руке, он поднял взгляд на брата.

— Нии-сан! — немедленно заворчал Изуна. — Опять?!