Цветы дальних мест

И вот — первые наши самостоятельные шаги по тбилисским мостовым. Сперва все хорошо: платаны, витрины, солнышко, только лица подружек все еще надутые, а Леночка даже бросила: он что, ночевать оставался? Я изобразила возмущение. Однако уже в скверике у театра за нами увязались трое парней. Ра-каб-калищвили, твердили они на разные лады, цокая языками так, что смысл выражения делался ясен без перевода: ра-каб-калишвили. Подружки мои вышагивали, как принцессы, помахивали сумочками, здоровые, белые, ярколицые — ра-каб-калишвили, — но оставались непроницаемы, меня же заинтересовали эти мальчики, лет по семнадцати, одетые провинциально, но вместе с некоторым несомненным здешним шиком. Долго сдерживаясь, я все же обернулась и улыбнулась. Реакция была неожиданная. Игривые интонации сменились вызывающими, они догнали нас, шли вплотную, чуть не наступая на пятки, один, пониже ростом, все время выскакивал вперед, пятился перед нами и выкрикивал что-то по-грузински. Прохожие оглядывались, лица же наших преследователей все больше напоминали туземные. Со стороны, думаю, можно было решить, что мы оскорбили национальную святыню. Приятели улюлюкали, свистели, прыгали, мы прибавляли шагу, но это дела уж не меняло. Отстаньте, чего вам, забубнили Леночка с Тамарой, но те лишь кричали, размахивали руками, а один, коренастый, показывал то на Леночкину толстую ногу, то хлопал себя по плечу. Нам оставалось только спастись бегством. Они отстали лишь на проспекте Руставели. От волнения каждая выпила стакана по четыре логидзевской воды, при воспоминании об этом у меня и сейчас отрыжка, что делать, дальше было не сообразить. Было не рано. Хотелось есть. Мне пришла в голову удачная мысль. Пойти в обычное кафе или в ресторан нечего было и думать, выход был один: ресторан при гостинице. Там все приезжие, там мы будем среди своих. Так и сделали. За обедом выпили бутылку вина, которую нам принес официант без нашей просьбы. Девочки смягчились. Тамарочка сказала даже, что Володя «ничего себе парень», и спросила, не приглашал ли он меня кататься на мотоцикле. О мотоцикле ей рассказал Тенгиз, я поспешила заверить, что не приглашал. Тогда же выяснилось, что обе они на мотоцикле катались по многу раз и совсем не боятся. Мы вышли из гостиницы в прекрасном настроении. Когда мы были на тротуаре, рядом остановилась белая «Волга». Дверца распахнулась, водитель вышел из машины и направился к нам. Он не был похож На грузина, одет немыслимо — в какой-то полосатый светлый костюм очень иностранного вида, — красив экранной, не уличной красотой. Он прищелкнул пальцами смуглой руки, как бы прося нас не торопиться, несуетливо и с достоинством подошел, церемонно обвел глазами наши лица и ослепительно улыбнулся.

— Я вижу, — сказал он почти без акцента, — вы — гости нашего города.

Мы кивали, немые.

— Я вижу, — продолжал он, — вы приехали из Москвы…

Девочек впервые, должно быть, приняли за москвичек, они закивали особенно энергично

— В нашем городе, знаете ли, к большому сожалению, не всегда приятно ходить пешком. Особенно… — Незнакомец ухмыльнулся уж вовсе обворожительно.

Вспомнив происшествие в сквере, мы не могли с ним не согласиться. Он небрежно согнул руку, но не отдернул рукав пиджака и на часы не взглянул.

— У меня есть немного времени… Я увидел вас совершенно случайно… но, понимаете ли, грузинское гостеприимство, — продолжал говорить он, — мы, тбилисцы, подчас сами от него устаем, но традиция есть традиция…