Цветок пустыни

Тут я на время выпустил братьев, потому что бардазины вдруг взвыли, как пустынные падальщики, так что пришлось зажимать уши.

– А если он сам захочет увидеть братьев и поговорить с ними, не пустишь, воительница? – Фергия оказалась стойкой, ее этот вой не пронял.

– В Адмар – нет. В оазис… тоже нет! – Девушка тряхнула головой, и черные косы змеями упали на грудь. – Увезут обманом! Отец его предал, а братья ему не нужны, они никогда о нем и не думали…

– Неправда! – подал вдруг голос «рыженький». Глаза у него были мокрыми. – Говори за себя, Тана, не за меня, сама же учила!

– О! Я угадала, это пропавший Искер, – широко улыбнулась Фергия и жалостливо спросила: – Тебя тут не обижают, а?

– Никто меня не обижает, – шмыгнул он носом, скрытым под покрывалом. – Дочь ишиди оказала мне честь и взяла в мужья. Мне подарили оружие, и скоро я стану воином! Как только выучусь сражаться…

– Я же говорил, тянется за мной… – прошипел Энкиль, и я его пнул. Не знаю, почему, но это доставляло мне немыслимое удовольствие.

– Так братья все-таки что-то для тебя значат? – коварно спросила Фергия. – Меня, знаешь, не посвящали в тонкости ваших отношений. Что отец отрекся – знаю, что воспитывал тебя Ларсий – тоже… К слову, о нем ты что думаешь?

– Ненавижу, – коротко и просто ответил Искер и немного приспустил покрывало. Не привык к нему еще, наверно. – Он был слишком добрым. Слишком долго.

– Не понимаю… – нахмурилась она, но тут же спохватилась: – Ишиди, может, вы и впрямь пока животных напоите, а мы поговорим? Уверена, Эрра-Тана не даст супруга в обиду, после таких-то приключений!

– Не дам. – Взглядом этой девушки можно было металл плавить. – Искэ мой. Пускай взяла без спросу, но меня тоже… не спросили.

– Я знаю, что с тобой случилось, шодэ, – спокойно сказала Фергия, – и не намерена отбирать у тебя мужа. Я просто хочу узнать кое-что. Ты сядь рядом и слушай. Если решишь, что он говорит лишнее, зажми ему рот или по голове стукни, как тут у вас принято…

– Обещай не колдовать, – велела девушка, и Фергия с самым серьезным видом скрестила пальцы, плюнула и засыпала плевок песком.

– Чтоб мне с места не сойти, – объявила она и уселась поудобнее. – А теперь вы говорите. Как тебя украли, шодэ, я догадалась. Не нужно повторять, это больно.

Эрра-Тана вскинула гордую голову, и мне показалось, что в ее глазах блеснули слезы.

– Пускай больно, – сказала она. – Я дочь пустыни. Боль делает меня сильнее. Было так…

Опущу ее рассказ, скажу лишь, что Фергия угадала: беспечную бардазинку поймали, опоили, да так и продали во дворец. А тут уж в дело вступил Искер…

– Я никогда не приказывал по-настоящему, – говорил он, и пальцы нервно теребили край одежды, – только когда он велел. Но у меня все равно не получалось правильно. А тогда я не смог, я увидел, и…

– В сердце нож? – процитировала Фергия нашего приятеля Чайку.

– Да. Наверно. Я не помню, – виновато сказал Искер.

– Я помню, – негромко произнесла Эрра-Тана. – Я думала о том, как не закричать и не опозорить себя. И вдруг раздался голос… такой повелительный и твердый. Меня не стали бить и отвели в покои. И я не поверила, что приказывал – вот он.

Она грубо ткнула пальцем в Искера, а я подумал: хорошая ведь традиция, лица мужчинам закрывать! Он ведь не удержался сейчас, вспомнил тот день, наверняка скривились и задрожали губы… Когда на виду одни глаза, их можно опустить, и поди пойми, что в них…

– Он даже не знал, как к женщине притронуться, – ласково добавила Эрра-Тана.

– Да знал я! – возмутился Искер.

– К другим, не ко мне.

– Так, успокойтесь, чайки-встречайки, – перебила Фергия. – Кто кого лишил невинности, меня не волнует. Как вы удрали, я тоже знаю. Как будете жить дальше, мне вовсе не интересно. За одним крохотным исключением.

– Каким? – спросил Искер.

– Ларсий. С ним как быть? Почему ты сказал, что ненавидишь его? По его словам, он считал тебя своим сыном.

– Не позавидовал бы я его сыну, – вздохнул Искер. – Почему ненавижу?.. Не знаю. Просто – ненавижу. Разве нужна причина? Он никогда не причинял мне боли, но он всегда заставлял меня делать то, чего я не желал! Я… – Он сглотнул. – Я хотел пойти на двор посмотреть, как Энкиль бьет соломенные чучела, а может, и самому попробовать, Энкиль бы позволил, но мне было нельзя, вдруг кто-то подумает что-то плохое. Я хотел попросить Аскаля дать мне посмотреть старинные картинки с кораблями, но это тоже было нельзя. Даже говорить с ними нельзя…

– Так ты его невзлюбил лишь потому, что он запретил тебе развлекаться? – делано удивилась Фергия.

– Нет. Он сказал, когда отец умрет, братья меня убьют.

Воцарилось молчание. Перекликались бардазины, ржали лошади, взревывали верблюды, но на этом крохотном пятачке царила тишина.

Я почувствовал, как Энкиль нашарил руку Аскаля и крепко сжал. Может, они, последние всходы, в самом деле не намерены продолжать дело предков и истреблять братьев?