Цветной бульвар

Нет, никакая мы не Корея.
Мы были и есть совершенно не то.
Послушайте уж немолодого еврея —
Женского пола, в красном пальто.

Нам крикнут – а мы поворачиваемся неделю.
Прикажут – а мы хаха да хихи.
Нам зиму – а тут уж давно вспотели.
Нам лето – у нас и про это стихи.

Молчать! Построиться! Дура ты, дура…
Шепчем, считаясь на первый – второй.
На черта ты нам нужна, физкультура?
Чего-нибудь повеселее устрой!

Шагать, подтянуться.
Шагать, веселиться!
О физкультурница,
Ты наш крест…
Видали вы наши постные лица?
Ну, бог не выдаст, кошер не съест.

Ничто не указ, никто не учитель.
Идти не в ногу, века и года…
И только это московский житель
Умеет делать, беда, беда.

Ленив, как котенок.
Как мышь, он жалок.
Как голубь – готов разнести орнитоз.
Для мамы – расписанный полушалок.
А маме – протезы нужны, балдос!

Когда бы знать – из какого сора…
Какого мусора и дерьма…
Какого незнания и позора…
Не знать – и ничуть не сойти с ума.

24.03.2014

Не знаешь ты: сто раз на дню
Я с диким криком «догоню!»
Бегу, предметы хороню…
Но у него – свое меню.

Не знаешь ты – что в том бою
Он катит голову мою,
Ну, наподобие мяча,
Счастливо, долго хохоча.

Не знаешь, бедный Аладдин,
Что мы их сами же плодим…
Где лампы – там и джинны,
Ничем не удержимы.

24.03.2014

Запретила я сердцу глухую мигрень.
Голове – непрестанную вьюгу.
Будто Врубель – рисую большую сирень
И несу ее милому другу.

Потому что – легка, глуповата, честна,
Вопрошая «о чем же ты плачешь?» —
В мой болезненный город приходит весна,
И она начинается с кладбищ.

24.03.2014

Слушай, я не могу смотреть…
Я Тверскую прошла на треть.
Я могла бы пройти и больше.
И пройти, и не умереть.

И никто за мои труды
Мне не вынес стакан воды.
Все смотрели как на чужую…
Вот они, моих дней плоды.

Зал Чайковского, милый зал —
Стал похож на большой вокзал.
Моя площадь, мой Маяковский!
Кто-то вымел вас, растерзал.

А кино моих дней, Москва??
Моя бедная голова…
Где ты, где ты, мой друг печальный…
Только что ведь была жива.

Невозможный метет сквозняк.
Неотложный катит пивняк.
У дверей филармоньи бедной —
Однородный гудит маньяк…

Где ты, прежний московский шум?
Целиковской былой парфюм…
Цвет московский был не таковский —
Цвет былого и крепких дум.

А теперь не могу смотреть,
Прошагав-то едва на треть.
Встать хочу и раскинуть руки.
И обнять ее, и согреть.

Не получится – не согреть.
Разве спичку поджечь, сгореть?
Не получится, и не надо.
Хорошо хоть прошла на треть.

26.03.2014