Цветной бульвар

Где-то в третьей-четвертой,
в другой половине дня…
Поищи меня, подожди меня.
Поищи, полови меня.

Но ни в коем случае —
Не в первой,
и пожалуйста —
не во второй.
В первой я буду стервой.
Да и во второй —
не герой.

Но когда наступает третья,
Специальная половина дня —
Вот к ней-то хочу успеть я…
А ты подожди меня.

Я не каждый день успеваю
Шубку теплую надевать…

А потом, когда надеваю —
То куда мне ее девать?

И, когда приходит четвертая,
Та самая половина дня —
Открывается дверь потертая,
Невозможная для меня…

Ты уж лучше успей до полночи,
До полуночи, до поры…
Когда пальцы мои наполнятся
Тьмой и сумерками игры.

Эта третья жизнь половинная,
А все прочие – не видны.
Как тональность неуловимая —
Для последней моей струны.

22.12.2013

В основном – конечно же, поздно.
Но я помню, как ВВПознер,
Звал меня для своих программ.
А тогда мы могли в эфире
Говорить обо всем, что в мире…
Что ни есть – просто стыд и срам.

Я надеюсь, что мне простили.
Там сидел посол Палестины.
Там Израиля был посол.
И Ястржембский – пошел, пошел…

И все это катилось, длилось.
Я ужаснейше разозлилась.
Под тяжелый вопрос – Чечня —
Не смогли удержать меня…

Я сказала: Израиль – это
Чистый пламень добра и света.

Палестина – гора камней.
Тыщу лет, от начала дней.

Что я помню, чего там было?
Если честно, то я забыла
Оловянный их юморок.
Но ведь я-то была – пророк.

Через день уже было поздно.
Через день уже ВВПознер
Понял все: что шутили зря…
Ни хорошие, ни плохие,
Мы умеем созвать стихии.
Это было ТО сентября.

И хотя мне чеченцы кивали
У прилавков и на вокзале,
Головы не сносил Нью-Йорк.
Со зверьем невозможен торг.

Отчего я сегодня это?
Кто тут луч и добра и света?
Кто икона, мегазвезда?
Но мой папа был жив тогда.

И сегодня я помню папу —
Ходорковского по этапу
Протащили тогда уже,
Но на первом лишь этаже…

И мой папочка, видя это,
Говорил мне в то злое лето:
Как тут больно… огнем гори…
Но ведь он же красив, смотри!..

24.12.2013

Ничего, что я заплутала?
Ничего, что не говорю?
Я недавно во сне летала.
И немного еще парю.

Правда, это было больнично,
И задействован был наркоз.
Но, ей-богу же, непривычно —
Среди бабочек и стрекоз.

Было густо, как в океане.
Было пусто, был край Земли.
Но и кролики мне кивали,
И цыплята за мною шли.

И еще одного видала,
И могу рассказать теперь…
Он сказал: «Ты чего рыдала?
Заходи. Тут открыта дверь».

28.12.2013