Цвета Ее Тайны

– Наших младенцев аисты тоже не носят, – сказал Че. – Может быть, маленькие кентаврики для них тяжеловаты, может, тут есть другая причина, но наш народ обходится без птичьей помощи. Я не раз видел, как спариваются наши кентаврицы и кентавры, а поскольку мы наполовину люди, то вполне возможно, что наш способ, хотя бы отчасти, похож на принятый в человеческом роду. Я имею в виду человеческий способ вызывать аиста. В любом случае ясно, что для этого нужны мужчина и женщина.

Взяв куколку, изображавшую женщину (обе куклы не были одеты), Гвенни показала ее Че и спросила:

– Окажись эти куклы кентаврами, что пришлось бы им делать, чтобы заполучить младенчика?

Кентавр взял куклу-мужчину.

– Думаю, они должны приблизиться друг к другу… вот так.

Он показал, Как.

– Ну и что? – сказала Гвенни. – Мы, когда делали вид будто извиняемся, тоже прижимались друг к другу.

– Тут важна одна деталь, – сказал Че.

– Какая?

Он показал, какая. И для наглядности потыкал этой «деталью» в другую куколку.

Девочки вытаращили глаза.

– Ну, может, у людей по-другому… – пожал плечами Че.

– Но это гадко! – выпалила Гвенни.

– Правда? – удивился Че. – А почему?

– Хм.., возможно, не так уж и гадко, – промолвила она после недолгого размышления. – Но неужели это все?

– У кентавров вроде бы все. Больше ничего не требуется.

– Неудивительно, что взрослые делают из этого тайну! – фыркнула Дженни.

– И то сказать! – поддержала ее Гвенни.

Они расхохотались, но при этом выглядели смущенными. Никто не ожидал, что важнейшая из Взрослых Тайн окажется.., такой.

– Мне кажется, мы должны сохранить это в секрете, – сказал Че, когда стих смех.

Девочки покраснели и кивнули. А когда подняли глаза, оказалось, что путь свободен. Взрослая, при всей огромности, бесшумно и бесследно исчезла.

По всему выходило, что они прошли испытание и теперь могли встретиться с Добрым Волшебником.

Только вот в уплату за эту возможность им пришлось расстаться с детской невинностью.

Глава 5. ЯНЕ

Яне была найденышем. Однажды одна нимфа нашла близ Фавновой горы, видимо, оброненную аистом малютку и принесла ее в Долину нимф.

Ее появление вызвало там настоящий переполох: каждая из нимф хотела понянчиться с младенцем. Девочку уложили в колыбельку, устланную листьями и цветами, и нанесли ей целый ворох сучков молочая.

Легкомысленные нимфы рады были повозиться с любой малышкой, однако было очевидно, что это не маленькая нимфочка, а человеческое дитя. Это не укрылось и от одной наблюдательной болотной мымры. Мымры народ хоть и неказистый, но сострадательный. Зная, что в Долине нимф по ночам действует позабудочная магия, они решили избавить девочку от превращения в красивое и беззаботное, но совершено безмозглое существо. Ночью, когда нимфы погрузились в сон, мымры выкрали дитя, переплыли с добычей болото и устроили ее в своем уютном логовище.

Правда, пребывание девочки среди нимф все равно сказалось на ее памяти. Когда она подросла, память улучшилась, но не восстановилась полностью. Однако мымры сумели внушить своей воспитаннице, что проводить ночи в Долине нимф опасно, и она не делала этого, хотя очень любила бывать там днем. И то сказать – разделять с нимфами их беззаботное веселье было очень приятно.

Правда, будучи человеком, она никогда не участвовала в некоторых забавах, которым предавались нимфы с фавнами, а лишь наблюдала за всем этим со стороны.

Со временем ее воспитатели решили, что раз девочка относится к людскому племени, ее нужно растить не болотной мымрой, а человеком; поскольку лучшими наставниками человеческого рода считались кентавры, они пригласили ей учителя, странствующего ученого по имени Перебрал. (Что или чего он перебрал, когда и с какой целью, никто не знал, да так и не узнал. Точно так же, как никому не ведомо, почему обычные бродяги «болтаются», «шатаются» и все такое, а ученые непременно «странствуют».) Взявшись за дело со всей свойственной его народу ответственностью, Перебрал научил ее говорить на человеческом языке, есть человеческую пищу, расчесывать волосы и носить человеческую одежду. Ей больше не разрешалось резвиться с нимфами голышом: нельзя сказать, чтобы ее это радовало, но Перебрал умел настоять на своем.