Цвет страха

— Шомпол сломался, — всхлипнув, пробормотал мушкетер.

— Он тебе больше не понадобится, — произнес Римо, схватив солдата за плечо, обтянутое синим шелком.

— Я отдал за свой мушкет месячную зарплату!

— Подумаешь, большое дело, — отозвался Римо и, выхватив оружие из покорных рук противника, всадил ствол в землю. Затем спустил курок, и ствол разорвало от мушки до затвора.

Солдат испуганно вскрикнул.

— Это всего лишь ружье, — заметил Римо.

— Это мое хобби! — возразил парень.

— Так, значит, ты примчался сюда из самой Луизианы, чтобы подраться с янки, и все потому, что у тебя такое дурацкое хобби? — уточнил Римо.

— Ничего подобного, — отозвался солдат. — Я не собирался воевать с янки.

— С кем же?

— Я приехал, чтобы сразиться с Шестой виргинской пехотной ротой.

— Но ведь они южане, разве нет?

— Южане, — подтвердил зуав.

— Значит, они на вашей стороне?

— Только не в этой священной войне!

— Значит, вы заодно с Севером?

— Еще чего! Мое сердце принадлежит Дикси.

— А мозги — Смитсоновскому институту! — рявкнул Римо. — Если ты не за северян, то за кого же?

Солдат горделиво выпрямился, обеими руками подхватывая падающую феску.

— Мною двигало желание оставить след в истории!

— Не понимаю.

— Это оттого, что ты пытаешься общаться с набитым дураком, — заявил Чиун, выходя из-за спины Римо. — Эй ты, болван! Какое отношение имеет Франция к творимому вами беззаконию?

— Никакого, кроме того, что мы взяли за образец форму учебного франко-алжирского полка, прошедшего всю Америку в начале шестидесятых годов прошлого века.

— Неужели? — удивился Римо.

— Так оно и было, — ответил зуав. — В начале Гражданской войны обе стороны носили мундиры французского покроя, и лишь на втором году сражений каждая из них ввела собственную униформу. Мы с товарищами предпочитаем форму зуавов. По крайней мере выделяемся из толпы.

— Это уж точно, — заметил Римо, окидывая причудливый костюм скептическим взором.

— А теперь объясни нам, что кроется за всем этим безумием, — потребовал кореец.

Солдат открыл было рот, и в тот же миг со стороны питерсбергского национального поля битвы послышались звуки мушкетной пальбы.

Ученик с учителем посмотрели на запад. Где-то вдали клубился пороховой дым. Залп следовал за залпом, облачка поднимались в воздух, сливаясь друг с другом.

— Куда они стреляют? — спросил Римо.

— Вверх, — ответил Чиун.

Римо, сделав из ладоней козырек, задрал голову.

— Наверху ничего нет, только вертолеты прессы и армии, — сообщил он.

— Наверное, они стреляют по федералам, — предположил зуав.

— А может, по газетчикам, — добавил Римо. Определить, куда стреляют мушкеты, было невозможно. Облачка взмывали вверх, словно стайка обеспокоенных шумных птиц. Пальба не утихала.

— А что, если кто-то пытается вызволить северян, попавших в плен? — проговорил Римо. — Давай сходим туда и посмотрим.

— А как быть с этими шутами? — спросил Чиун, указывая на испуганных зуавов, сгрудившихся в кучку.

— Ты поломал их ружья?

— Я поступил умнее — переломал шомполы, а без них им не зарядить их зловонные мушкетоны.

— Вот и хорошо. На ближайшее время они вышли из игры, — кивнул Римо. — Сидите тихо, мы скоро вернемся, — добавил он, оглядывая зуавов, понуро толпившихся вокруг.

Луизианцы промолчали.

Римо с Чиуном ступили на территорию парка.

— Дождитесь пресс-конференции! — крикнул им вслед кто-то из солдат. — Вот тогда и начнется настоящее сражение!

— Какая еще пресс-конференция? — спросил Римо.

— Он дурак и городит всякую чушь, — насмешливо отозвался мастер Синанджу.

То тут, то там вдоль Кратер-роуд прохаживались патрули, наблюдавшие за главным въездом на поле битвы. Все без исключения одеты в серую форму Конфедерации и плоские фуражки — теперь Римо знал, что северяне предпочитают точно такие же, только синие.

Мастера Синанджу легко миновали караул. Никто и не догадывался, что сквозь их ряды, словно гонимый ветром туман, просочились два самых опасных человека, когда-либо ступавших по земле.

Несколько минут спустя они вышли на открытое пространство, откуда был виден знаменитый кратер.

Кратер находился на равнине, а за ним возвышался холм. Холм утопал в густой зелени, кратер же, вырытый взрывом более сотни лет назад, только-только покрывался скудными лоскутами травы. Длина его составляла примерно сто пятьдесят футов, ширина — около полусотни, глубина — футов пятнадцать. Римо ожидал увидеть что-нибудь круглое, похожее на след упавшего метеорита, но этот кратер скорее походил на рваную рану. Здесь расхаживали патрули, окружив углубление, они методично стреляли в небо из мушкетов и пистолетов.

Вскоре вертолеты удалились на почтительное расстояние, и пальба утихла.

— Теперь небось побоятся возвращаться, — проворчал кто-то из солдат.

— Думаешь, это были они?

— Я собственными глазами видел проклятого грызуна. Его уши были намалеваны на боку этой новомодной машины.

— Что-то я не заметил.

— Ты, может, и не заметил, но он там был.

— Они нипочем не стали бы привозить его на вертолете. Просто не решились бы.

— Уж теперь-то не решатся, это точно. Телевизионщики засняли пальбу на пленку.

— О чем это они? — спросил Римо у Чиуна.