Цвет неба

– Все хорошо, папа, – сжала я его ладонь. – Я счастлива, что узнала об этом сейчас. И то, что ты сделал для мамы, – то, как ты любил ее все эти годы, как заботился о нас… Ты был для нее героем. И для меня тоже. И всегда будешь героем.

Папа привстал, заключил меня в объятья и сказал, что очень меня любит.

Какая бы сильная холодность ни была в наших отношениях до этого, она исчезала. Я чувствовала глубоко в душе, что могу его понять. Чувствовала, что мы с отцом стали ближе.

– Знает ли Джен, что мы не родные сестры? – осторожно поинтересовалась я, как только папа снова сел в кресло.

– Нет. Я никогда никому не говорил об этом.

– Ну, думаю, нам надо ей рассказать. Я знаю, что она поймет, когда узнает все детали, – решила я.

Все еще не отпуская мою ладонь, папа вдруг нахмурился и отстранился.

– Что случилось? – спросила я. – Ты не хочешь, чтобы я ей рассказала?

– Нет. Просто я запутался. Я кое-чего не понимаю.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Что? – спросила я.

– Как ты узнала, что умерла? Ты же не приходила в сознание. Или приходила?

Я облизала губы и подумала, как лучше ответить на этот вопрос.

– Не уверена, что ты поверишь, если я тебе расскажу. Я и сама в это до сих пор не очень верю.

– А ты попробуй, – произнес отец.

Я смотрела на него несколько секунд, размышляя над собственными словами. Я могла бы сказать, что очнулась на короткий миг и одна из медсестер мне все рассказала.

Но если папа спросит, как я узнала про Мэтта? С одной стороны, мне отчаянно хотелось рассказать всю правду. Я хотела задать ему несколько вопросов о прошлом, рассказать о том, что случилось на дне озера, когда я увидела себя бьющуюся в конвульсиях и внезапно замершую, а потом говорила с дочерью, которая умерла год назад.

А как же поездка на «Скорой»? Мне захотелось найти ту медсестру, чьего пса удалось воскресить, потому что он лежал в снегу. Я хотела расспросить ее обо всем и перепроверить собственные воспоминания.

Я жаждала получить ответы. Доказательства.

И вдруг поняла, что выяснить, действительно ли я встретилась со своей матерью в какой-то другой, альтернативной Вселенной, можно было гораздо проще.

– Папа, – сказала я, – расскажи мне кое-что.

– Что? – спросил отец.

Я с трудом приподнялась на локтях:

– Когда вы с мамой впервые поцеловались… Где это было?

Выражение папиного лица смягчилось, и он посмотрел в сторону окна, вспоминая события давно минувших дней.

– На озере, недалеко от нашего старого дома в Кэмдене. Был первый теплый день весны, и мы отправились купаться. Нам было тогда всего пятнадцать.

По спине пробежали мурашки.

– Да, все верно, – сказала я с улыбкой, кивнув головой.

Папа посмотрел на меня как-то странно, и в этот момент я уже знала, что все ему расскажу.

Потому что в один миг мы стали близки как никогда.

Глава 52

Так как я смогла описать в мельчайших подробностях то, как папа ухаживал за мамой, включая то, как они расстались и что случилось, когда Мэтт лег в больницу, папе не оставалось ничего, кроме как поверить в то, что я действительно виделась с мамой. Я не могла узнать это ни от кого другого, но он знал, что мама мне этого не рассказывала. По крайней мере, когда была жива.

Выписавшись из больницы, я стала объектом паломничества со стороны сотен врачей и экспертов по клинической смерти. Был даже один ученый из Германии, который писал книгу и хотел включить в исследования мою историю. Меня пригласили на несколько ток-шоу. Но я забегаю вперед.

Как только я закончила свой рассказ, папа сразу позвонил Джен и попросил ее приехать в больницу.

Через некоторое время сестра влетела в палату. Когда она увидела меня за обедом, то прослезилась от счастья.

Папа оставил нас одних – поехал домой принять душ.

Я решила сразу не рассказывать Джен обо всем, что со мной произошло, и о том, что я ей не родная сестра. Просто хотела какое-то время побыть с ней наедине.

Мое решение оказалось правильным, потому что Джен знала кое-что настолько же важное, и ей не терпелось мне об этом рассказать.

* * *

– Я должна тебе кое о чем рассказать, – проговорила Джен, откатив столик с обедом от моей койки.

– Что за новая сплетня? – подмигнула я.

Она закусила губу и кивнула.

– Ну, выкладывай, – поторопила я сестру.

Но Джен молчала, как будто не могла подобрать правильные слова.

– Эй, – произнесла я, – я пережила клиническую смерть на прошлой неделе, помнишь? Что бы ты сейчас ни рассказала, вряд ли ты меня этим удивишь. Можешь говорить что угодно, хуже уже не будет.

Джен хихикнула:

– Речь не о чем-то плохом. На самом деле, думаю, это очень даже мило, но тебе может не понравиться.

– Джен, говорю тебе – после того, что я пережила, мне уже вряд ли что-то может не понравиться, – сказала я.

Сестра села на стул возле кровати, и ее щеки налились румянцем.

– Папа говорил, что мы с ним по очереди дежурили у твоей постели с самой аварии?

Я кивнула.

– Ну, вообще-то, не только мы с ним. К тебе тут еще кое-кто приходил. Кое-кто очень преданный. Каждый вечер, – добавила Джен.

И тут я вдруг заметила букеты цветов в вазах на подоконнике и на столе. А я ведь даже не прочитала записки к ним.