Цусимский бой

Русские броненосцы с нетронутыми под бронёй механизмами вскоре после начала боя представляли собой труды развалин, возвышавшиеся над непробитой бронёй, теряли возможность метко стрелять из-за разбитых оптических приборов, несли громадные потери среди личного состава и превращались в огромные факелы, пока разбушевавшаяся стихия огня вместе с водой, вливавшейся в дыры небронированного борта, не приканчивала их.

Это действие достигалось, как это заметил капитан 2-го ранга Семёнов, применением со стороны японцев в своих снарядах нового взрывчатого вещества, приближающегося по своим качествам к современному «напалму».

И, наконец, ещё один немаловажный фактор.

Когда автору этих строк пришлось впервые в жизни участвовать в наземном бою в рядах Добровольческой армии на юге России, то он был поражён, что почти треть выпущенных снарядов не взрывалась. А это было через 15 лет после Цусимского боя. Процент невзрывающихся снарядов в Русско-японскую войну был, очевидно, ещё больше. Но участники Цусимского сражения сходно утверждают, что количество невзрывавшихся русских снарядов в этом бою превосходило норму того времени. Причиной тому была высокая влажность пороха, которым были начинены снаряды специально для эскадры Рожественского. Это было сделано по совету какого-то умника из Артиллерийского управления, чтобы предотвратить воспламенение пороха на кораблях, проходящих через тропические страны. Эскадра прошла через тропики благополучно — снаряды не самовозгорались, но они также и редко взрывались в бою с японским флотом, когда пробивали броню неприятельских кораблей. Этим объясняется, что при большом количестве попаданий в японские корабли японцы почти не имели потерь в личном составе, а только одни круглые дыры в пробитой броне свидетельствовали о попаданиях.

Плохое качество снарядов ещё более усугубляло существовавшее неравенство в количестве снарядов, выпускаемых за одинаковый промежуток времени обоими борющимися флотами, и ещё более увеличивало перевес японского флота в количестве взрывчатых веществ, каким он засыпал русскую эскадру.

Недаром Семёнов в своей книге восклицает после того, как он взглянул на японскую эскадру во время боя: «Она была всё та же!.. Ни пожара, ни крена, ни подбитых мостиков… Словно не в бою, а на учебной стрельбе. Словно наши пушки, неумолчно гремевшие уже полчаса, стреляли не снарядами, а… чёрт знает чем…»

При этих обстоятельствах русская эскадра победить никак не могла. «Для Второй Тихоокеанской эскадры в том составе и при той организации, как она была послана, не было соответствующих стратегических целей, — пишет абстрактным научным языком будущий контр-адмирал М.И. Смирнов в своём исследовании боя. — С момента поражения Первой Тихоокеанской эскадры посылка её на Дальний Восток была бесполезна для текущей войны и гибельна для будущего русского флота».

Только чудо могло помочь русским победить.

Этого чуда не случилось.

Часть третья. БОЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

ГЛАВА X. «ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III»

Сражение в Цусимском проливе перешло свой кульминационный пункт, но бой не остановился и продолжался с неменьшим ожесточением.

Водительство русской эскадры, согласно инструкциям о бое, выработанным адмиралом Рожественским, переходит к следующему мателоту, если головной корабль будет вынужден покинуть строй. Чтобы не увеличивать потерь, приказано не ждать повреждённого корабля и времени на помощь ему не терять. После выхода из строя «Суворова» эскадру возглавил второй в линии броненосец — «Император Александр III».

На нём не было адмиральского флага, но этим кораблём командовал командир, имя которого должно войти в длинный список лихих командиров Российского Императорского Флота, отличившихся в течение славной двухсотлетней истории этого флота. Им был капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов.

Потомок одного из первых солдат-гвардейцев Преображенского полка, которые были также первыми моряками русского флота (Преображенский полк перед боем отпраздновал двухсотлетие своего повышения в ранге гвардии), Бухвостов был сам на прекрасном счету и был ближайшим кандидатом на производство в контр-адмиралы. Судьба уготовила ему роль младшего флагмана адмирала Рожественского и без производства в контр-адмиралы.

Вспоминается его ответное слово на торжественном банкете, устроенном в нарядно убранной кают-компании броненосца перед уходом на Дальний Восток. После напыщенных тостов, хвастливого бряцания оружием, бравурных пожеланий победы русского оружия тех, кто сами в войне не участвовали, и шумных оваций, Бухвостов кратко и скромно сказал: «Вы желаете нам победы. Нечего говорить, как мы её желаем… Но за одно я ручаюсь — мы все умрём, но не сдадимся».

И Бухвостов своё обещание выполнил так, как никто другой не мог сделать лучше.