Цусимские хроники

Узнав о нем, Рожественский сначала хотел отправить его вдогонку за остальными призами. Но до начала штурма оставалось около трех часов, а пароход все еще не мог дать ход. Поэтому было решено англичанина топить, чтобы не путался под ногами. Когда все еще лежащий в дрейфе пароход догнала вся эскадра, с него сняли экипаж, перевезя его на «Днепр», и открыли кингстоны, предварительно отдав оба якоря, чтобы не снесло течением и ветром на мелководье, поскольку таким бесшумным способом он должен был тонуть довольно долго.

В каюте капитана «Нефертити», в сейфе, вскрытом топорами и кувалдой, нашли судовой журнал, японский морской телеграфный код, правда, как почти сразу выяснилось, старого образца, документы на груз и пароходную кассу. Деньги отдали капитану под расписку, а все остальные бумаги отправили на флагманский броненосец для предстоящего суда, определяющего призовое право. Начавший медленно садиться в воду и едва заметно крениться вправо большой транспорт еще какое-то время маячил за кормой флота темной громадой, но вскоре совсем пропал в ночи.

Оставшиеся четыре миноносца тем временем продолжали осторожно продвигаться вперед. Ожидавшихся дозорных судов на подступах к проливу Кии и на его входе обнаружено не было, других торговых и каботажных пароходов – тоже. Даже рыбацкие шхуны не попадались на пути. Русский флот беспрепятственно приближался к своей цели, и это уже становилось подозрительным.

Сигнальные вахты были заменены отдохнувшими усиленными. Все, кто был на мостиках и палубах, вглядывались в темноту вокруг. Многие сосали сахар, надеясь так улучшить свое ночное зрение. Лишние огни давно погасили, иллюминаторы закрыли заслонками, а все примыкавшие к верхним палубам помещения освещались только слабым светом пиронафтовых фонарей. Передвижения по кораблям максимально ограничили, а разговаривать невольно старались как можно тише.

Боевого развертывания до определения точного места не планировалось, поэтому шли обычным походным ордером. Впереди «Лизкомбей», следом, несмотря на сильную качку, держались эсминцы, занимавшие места в голове и по обоим бортам основной колонны, не выходя за пределы просматриваемой зоны. Между средними трубами они несли белые полотнища, на всякий случай, чтобы не словить снаряд от своих в случае ночной схватки. Основные силы возглавляли крейсера, шедшие клином с «Жемчугом» во главе. За ними шли броненосцы в двух колоннах. Замыкал строй «Донской».

Весь предыдущий день, а теперь и ночью, небо закрывало облаками, берег был далеко, и его еще не было видно, так что определиться с местом возможности не имелось. Шли по счислению, полагаясь на опыт штурманов. Полученная в результате прокладки точка довольно серьезно не совпадала с координатами, взятыми со штурманского стола на мостике «Нефертити», имевшего последнюю обсервацию по береговым ориентирам сегодня до полудня.

Но полагаться на английского штурмана, оказавшегося в момент ареста судна сильно пьяным, тоже было нельзя. В этой ситуации координаты, выданные флагманским штурманом Филипповским, внушали гораздо больше доверия. По ним до ближайших отмелей было еще достаточно далеко. Да и глубины под килем пока не вызывали тревоги.

Однако по мере втягивания в пролив решили все же предпринять некоторые меры предосторожности, помня о едва не случившейся позавчера аварии с крейсерами у западного побережья Готских островов. Рискнув воспользоваться притушенным фонарем, «Жемчуга» подозвали сигналом к борту флагмана и передали на него пакеты с новыми инструкциями для командовавшего американским пароходом мичмана Картавцева, а также для головных миноносцев.

Увеличив ход и начав опережать броненосные колонны, крейсер второго ранга тихой тенью миновал завесу миноносцев и приблизился к «Лизком-бей», задержавшись у его борта лишь для передачи пакета с приказом. После чего так же тихо вернулся к миноносцам головного дозора, передав и на них распоряжение флагмана, сразу уйдя влево и начав медленно оттягиваться за их корму на свое место в ордере. А эсминцы расступились, пропуская сквозь свой строй одного из собратьев, который как репетичный корабль должен был связать с эскадрой уходящего дальше вперед трофейного впередсмотрящего.

Все маневры были выполнены без единого проблеска света и в полной тишине. Пользоваться станциями беспроволочного телеграфа на передачу было категорически запрещено, хотя возле них постоянно дежурили минеры. Аппараты принимали лишь отдаленные редкие переговоры японских судов или береговых постов, причем даже не всегда кодированные. Никаких признаков тревоги не было.

Море вокруг, сколько удавалось разглядеть в темноте, казалось пустым. Зыбь заметно стихла, но все еще заметно качала корабли, особенно миноносцы, то совершенно пропадавшие из вида между гребнями волн, то вылетавшие на их вершины, стряхивая с палуб каскады воды. Впрочем, такая погода для здешних вод и этого времени года считалась тихой.

Глава 9