Цунами

Речь было зашла об ураганах, которые с необычайной свирепостью бушуют у берегов Японии и которые занесут многочисленные русские торговые суда в еще не открытые порты. Японцы сказали, что такие суда получат приют, продовольствие и воду, а потом будут отправлены в порты, открытые для торговли.

Путятин сказал, что золото, серебро и товары должны обмениваться свободно, но для этого надо составить особый документ, в котором будут перечислены правила обмена. В открытые порты для этого надо назначить консулов.

– Вот это будет сложный вопрос! – сказал Кавадзи. – Никакого согласия на учреждение консулов дано быть не может.

Когда снова речь зашла о границах, Кавадзи как обдал адмирала холодной водой. Он заявил, что весь Сахалин должен принадлежать японцам до самых берегов устья общего лимана.

Путятин остолбенел. Даже и он и Нессельроде ничего подобного не ждали. Адмиралу приходилось и прежде замечать, что, несмотря на исследования Мурагаки, понятия японцев о Сахалине весьма туманны.

– Вот именно так давайте и решим! – радостно воскликнул старенький Тсутсуй, уже начинавший дремать. – До самого конца острова.

– Трудно понять, о чем толкуют японские послы, – сказал Путятин. – Если вы хотите получить себе всю территорию до Амурского лимана, то это не край острова.

– Кроме того, по всему побережью Сахалина стоят наши посты. Идут разработки каменного угля, – заговорил Лесовский, чувствуя, что адмирал будет метаться между Сциллой и Харибдой, – а север острова на японских картах до сих пор даже не нанесен. Мысы Марии и Елизаветы вам неизвестны. Что же мы будем спорить вслепую. Еще станете доказывать, что в России живут одноглазые люди и принадлежат японцам!

Когда Мориама Эйноскэ все это добросовестно перевел, японская делегация добродушно рассмеялась.

– Английские карты ложны и составлены с тем, чтобы поссорить нас, – продолжал Лесовский. – Что вы скажете об этом? Опять ничего подобного даже и не слышали?

Кавадзи знал, что нет твердых оснований для утверждения Сахалина за японцами, и это тяжким камнем лежало всегда на его душе. Это самое слабое место его позиции против Путятина. Тверже стоять на своем! Учиться надо у американцев и западных эбису. Пора Японии становиться завоевательницей по примеру европейских держав. Первый захват в истории Японии надо попытаться осуществить наконец! Пора открывать страну, пора менять политику и во всем учиться у европейцев и американцев. Первым завоеванием будет утверждение на Сахалине.

– Да, у нас есть карты только части Сахалина, где был наш ученый Мамио. Но у нас есть право владения айнами и наше рыболовство.

«Перри подал хороший пример, и мы быстро докажем, что усваиваем все, что есть хорошего в политике великих держав. Путятин сейчас в ничтожестве, он зависим и бессилен. Он либо уйдет без всякого договора на своем залатанном корабле, либо подпишет условия, которые будем диктовать мы. Не ему, не Стирлингу и не Перри нужно гордиться открытиями Японии, как это им кажется. Открытие Японии нужно самим японцам. Они хотят учиться усваивать способы торговли, заводить промышленность и мореплавание. Послы иностранных держав пусть лезут наперебой с просьбами и предложениями, считая, что они побеждают Японию…»

Кавадзи положил руки на бедра, его голова поднята, кажется, что он уже схватился за самурайскую саблю. Он первый начинал новую политику Японии и первый в ее истории захват.

– Но если вы так рассуждаете, то нам не о чем говорить, – сказал он, выслушав возражения Путятина.

Он добавил несколько фраз, выражающих личное уважение к послу. Еще раз сказал о желании Японии жить в вечной дружбе с Россией до детей и внуков.

Перри говорил не раз, что японцы не должны уходить с Сахалина. Стирлинг в Нагасаки пугал японцев русским деспотизмом, уверял, что русские лживы и лукавы: они не ограничатся Сахалином, переступят с него рано или поздно на остров Матсмай.

Японцев уверяли, что Россия – страна льдов, плохих болотистых земель, гнилого климата. Географические условия понуждают русских к захватам на юге. Передавали про русских мнение Наполеона, что если они завоюют Европу, то все разбегутся из своей страны, к которой никакой привязанности не имеют.

«Еще нет у японцев современного флота! Но я требую новых земель, не имея флота!»

Вечером в храме, где жили Кавадзи и Старик, собрались послы и их приближенные. Секретарь зачитал вслух записи сегодняшних переговоров и высказывания представителей обеих сторон.

Опять был скудный ужин и потом опять хохотали, вспоминая, как Путятин старался быть вежливым.

– Это совершенно не получается у него! – замечал Уэкава.

Тсутсуй посмеялся, потом лицо его стало серьезным. Вдруг он сказал, что Саэмон но джо, кажется, был сегодня излишне жестким. Русские знают содержание американского договора. Исава попал в глупое положение.

Кавадзи не ожидал подобного замечания от своего единомышленника и несколько смутился.