Цукерман освобожденный

С точки обзора Эсси, главным персонажем в семье был бездомный поганец Маркиш, с точки зрения доктора Цукермана (и его старшего сына, см. «Высшее образование»), таким поганцем была Эсси. Дядя Маркиш красил их дома и спал у них на лестницах, а потом однажды собрался и отправился в своем рабочем комбинезоне в Китай, в Шанхай. «Ты закончишь как Маркиш», — говорили детям этого клана, когда они приносили из школы оценки ниже четверок. Если кто хотел уехать из Нью-Джерси в Китай, то делал это через восточный факультет первоклассного университета, а не имея в багаже только кисть и ведро с краской. У них в семье либо ты делал все как положено, предпочтительно имея диплом доктора стоматологии, доктора медицины, бакалавра права или доктора философии, или лучше уж вообще ничего бы не делал. Так постановили трудолюбивая и терпеливая мать, которая пекла миндальный хлеб, и истовый, несгибаемый отец, который давил вино.

В самолете Цукерман прочитал иллюстрированную книжицу для профанов о возникновении Вселенной и эволюции жизни. Написал ее ученый из НАСА, недавно обретший известность: он раз в неделю вел телепередачу по элементарной астрономии. Цукерман купил книжку в киоске ньюаркского аэропорта, где встретился с Генри, чтобы лететь в Майами. В его коробках имелось много книг, которые были бы уместны по пути к умирающему отцу, но до них никак не добраться, поэтому он отправился из квартиры в Ньюарк с пустыми руками. Да и какое эти книги имели отношение к его отцу? Если бы они значили для отца так же много, как в школе значило для него знакомство с ними, у него был бы другой дом, другое детство, другая жизнь. Так что, вместо того чтобы думать мысли великих мыслителей о смерти, он думал свои собственные. Их с лихвой хватило на трехчасовой полет: планы о будущем матери, воспоминания о жизни отца, истоки его собственных смешанных чувств. «Смешанные чувства» — так называлась его вторая книга. Она смутила отца не меньше, чем его первая, «Высшее образование». Откуда берутся смешанные чувства? В детстве он таким не был.

Цукерман связался с Генри, как только тот вернулся на работу с конференции в Монреале. Новости до него не дошли, и когда Цукерман ему сообщил: «Похоже, что…» — Генри душераздирающе всхлипнул. Еще одна причина, почему в полете Цукерману не нужно будет вдохновляться чтением. Ему придется присматривать за младшим братишкой, оказавшимся, хоть обычно он и старался это скрыть, эмоционально хрупким.

Но приехавший в аэропорт Генри совсем не походил на малыша: темный костюм в полоску, портфель с монограммой, а в нем недавние номера журналов по стоматологии — надо быть на уровне. Так что Цукерман был слегка разочарован: поддерживать-то некого, и слегка позабавлен собственным разочарованием — да и немного изумлен: с чего он вдруг решил, что ему придется опекать в полете на юг десятилетнего малыша, — и довольствовался тем, что читал книгу о том, как все зарождалось.

Так что, когда настал его черед прощаться с отцом, он не стал предаваться воспоминаниям о бабушкином миндальном хлебе. Миндальный хлеб бабушка пекла замечательный, но Эсси изложила о нем практически все, поэтому Цукерман объяснил отцу теорию Большого взрыва — как он ее понял днем ранее. Он попытался рассказать, как долго все только горело и горело: возможно, так бы он дошел и до их семьи. Ведь умирал не просто отец, или сын, или брат, или муж: речь шла о всем творении, уж утешительно это или нет.

Итак, к событиям до бабушкиного миндального хлеба. Даже до бабушки.

— В самолете я читал о возникновении Вселенной. Пап, ты меня слышишь?

— Слышит-слышит, не беспокойся, — сказала Эсси. — Он сейчас все слышит. Никогда ничего не пропускал мимо ушей. Правда, Виктор?

— Не мира, — сказал Натан, глядя во взыскующие глаза отца, — а Вселенной. Ученые теперь считают, что она возникла десять или двадцать миллиардов лет назад.

Его ладонь лежала на руке отца. Казалось невозможным, что от этой руки почти ничего не осталось. Мальчишками Цукерманы с восторгом смотрели, как отец делает вид, что надувает бицепсы через большой палец. Так вот, где они, папины бицепсы, как у Попая, исчезли, как изначальное яйцо водородной энергии, в котором зародилась Вселенная… Да, Цукерман хоть и все четче понимал, что разыгрывает кошмарное действо, претенциозное, бесполезное и наукообразно глупое, но продолжал лекцию: исходное яйцо, которое в один прекрасный день нагрелось до температуры тысячи миллиардов градусов, изверглось, как взорвавшаяся печь, и раскидало вокруг все элементы, которым суждено было существовать.

— Все это, — сообщил он отцу, — случилось в первые полчаса самого первого дня.

Доктор Цукерман не выказал удивления. Да и с какой стати? Что такое первые полчаса первого дня по сравнению с последним получасом последнего дня его жизни?