Цугцванг

Колотит его по спине, голове, рукам, и я получаю долгожданную свободу. Он сжимал меня все это время, но теперь отпускает, и я отползаю подальше, подтягивая ноги к груди, утыкаю в них лицо и наблюдаю. Скажу честно, побоище почище Ледового[3], которое естественно привлекает зрителей. Слышу, как сверху топочут, бегут, а через миг резко распахивается дверь. Снова топот, теперь по лестнице, и в комнату вваливается Алексей. Сейчас он не такой холодный, застегнутый на все пуговицы мальчик, скорее полная противоположность. В руках у него бита, зрение очень плохо ловит фокус, рубашка шиворот навыворот — зрелище просто класс. Я бы даже посмеялась, если бы могла отлипнуть, особенно над тем, как он пару мгновений смотрит на всю эту кашу-малашу, но не может срастить визуальный ряд и логическое объяснение.

— Твою мать, что ты стоишь?! — орет в голос Максимилиан, — Убери ее на хер!

Алексея толкает Арай, который тоже подоспел, но в более адекватном состоянии. От «пиха» Алексей не может устоять и валится на пол, попутно задевая сразу три бутылки, которые точно также падают и разбиваются, заливая пол темно-бардовым. Лужа такой величины, что доходит до моего угла, и я чувствую, что все ноги мокрые.

Полный. Треш.

Араю только сейчас удается оттащить Женю, которую он прижимает к стене и орет в голос:

— Да что тут у вас происходит?!

Максимилиан не отвечает, вместо того медленно поворачивается на меня. У него на щеке длинная царапина от Жениных ногтей, а еще он очень-очень зол, и как символично, что я фактически сижу в луже крови. Это словно знак, который видит мое напуганное, больное воображение, и я вжимаю голову в плечи, боясь даже пошевелиться.

«Кажется, он меня точно убьет…» — думаю, пока все не пропадает, превращаясь в белый, гудящий шум — Максимилиан наступает.

— Макс, не смей ее трогать! — орет Женя где-то дальним фоном, но он ее не слышит.

Фактически подлетает ко мне, хватает за локоть и так сильно дергает, что я невольно издаю писк от боли, на который никто не обращает внимания. Кроме Жени.

— Макс, не смей ее трогать, твою мать! НЕ СМЕЙ! Или я все расскажу Мише!

— Удачи, — цедит сквозь зубы, а сам буквально сверлит меня глазами, не отпуская ни на секунду, — Сколько раз тебе надо повторить…

— Я хочу в другую комнату, — вдруг выпаливаю, еле дыша, и он стопорится.

Да все замирают, даже Алексей, который все это время барахтался на полу, пытаясь подняться на ноги. Тишина нарастает, оглушает, звенит, сама я не отвожу взгляда от бешено пульсирующего желвака наследного принца, которая пугает до чертиков.

— Макс… — снова начинает Женя, но на этот раз тише, будто пытаясь убаюкать взбесившегося зверя, — Отпусти ее. Если ты ее не отпустишь, я заставлю Мишу ее забрать и увести. Ты слышишь?

— Я СКАЗАЛ ТЕБЕ — НЕ ЛЕЗЬ! — неожиданно орет так, что аж уши закладывает, и я сжимаюсь еще меньше, надеясь потерять в размерах процентов сто…

Женя тоже такого не ожидает. Она замирает, расширяет глаза, а Максимилиан, не отпуская меня, делает к ней шаг и тычет пальцем.

— Когда ты появилась, в ваши отношения никто не лез, твою мать! С какого хера ты решила, что имеешь право указывать мне, как жить и как поступать?! Кого трогать, а кого нет?!

— Макс…

— Закрой рот! Я все еще не выкинул тебя на улицу, только потому что ты жена моего брата! Это все! Не накидывай себе регалий, потому что все они — херь и дерьмо, которое не стоит ровным счетом ничего!

Женя почти плачет, и мне становится так ее жалко, что в носу снова печет. Я хочу сделать к ней шаг, попытаться как-то успокоить, но тут раздается еще один голос.

— Какого хера здесь происходит?!

Мы все оборачиваемся и видим картину маслом: Михаил стоит полуголый, зажимая полотенце одной рукой, второй придерживая мокрые волосы. Не сложно догадаться, откуда он выбежал, а вот как в принципе услышал крики — это история умалчивает. Он медленно проходится по всем нам взглядом, но бегло, останавливается только на Евгении, видит, что ее держит Арай, и гремит похлеще брата.

— Отошел от моей жены!

Я вижу наглядно, как из доброго человека, он превращается в своего брата и того, кто сейчас меня держит, прижимая к стене, только на пару лет старше. На этом все сравнение к сожалению заканчивается насильно: мое лицо попадает в плен хорошо знакомой пятерни. Максимилиан поворачивает его на себя, вынуждая смотреть в зеленые топи его глаз, которые меня непреодолимо засасывают. Единственное, что мне удается уловить из того, что происходит за их пределами и то благодаря боковому зрению, как Арай резко отстраняется и выставляет руки ладонями вверх. Как бы примиряясь. Только после этого Михаил немного успокаивается, но по-прежнему серьезно повторяет вопрос:

— Что здесь происходит?

— Миша, посмотри, что он делает! — слышу слезы Жени, но не могу пошевелиться…

В голове набатом звучит его голос:

«Ты мне за это ответишь…»

Невольно строю бровки домиком, пытаюсь извиниться? Или что я пытаюсь сделать? Не уверена точно.