ЦРУ и мир искусств

«Действительно, проблема со Стивеном и «Инкаунтером» существует, а Артур [Шлезингер], который только что сообщил Ласки, что вопрос решён и нет необходимости встречаться по этому поводу в Лондоне, думаю, был несколько оптимистичен, - ответил Берлин в своём письме. - Независимо оттого, какая может быть реакция здесь... данный вопрос, вероятно, будет поднят и в Лондоне, так как и Стивен и Кермоуд, как говорят, встревожены. Мне кажется, каким бы ни было будущее «Инкаунтера»... есть смысл опубликовать заявление, говорящее читателям, что редакторы «Инкаунтера» не знали об источниках финансирования Конгресса за свободу культуры - что будет правдой, во всяком случае, для большинства из них. Сколько Ласки знал или не знал, я, конечно, не скажу... Во всяком случае, я думаю, что вы, возможно, должны, порекомендовать провести встречу соответствующих сторон в Лондоне с целью урегулирования этой проблемы. Проведение телефонных переговоров со Стивеном в Чикаго, другими - в Лондоне, Артуром - в Нью-Йорке, вами - в Женеве и прочими будет недостаточным. Вы никогда не сможете видеть ситуации в целом, если не будет некоей встречи, чтобы уладить моральное, интеллектуальное и организационное будущее «Инкаунтера» [984].

В Лондоне тем временем Кермоуд безнадёжно проиграл дело по обвинению в клевете. Более того, он был убеждён, что хотя новое финансирование «Инкаунтера», проводимое Сесилем Кингом, «было совершенно законным», журнал «оставался всё ещё под непрямым (каким бы искусным он ни был) контролем ЦРУ». Кермоуд написал Ласки, чтобы уточнить свои жалобы и сообщить ему: «В отсутствие очень убедительных объяснений я не могу продолжать работать с ним. Он не ответил на письмо, но появился в Глостершире, чтобы поговорить обо всём. Когда мы прохаживались час за часом вокруг сада и загона, он дал мне самый полный отчёт, какой возможно было ожидать при его отношении к Конгрессу и истории с «Инкаунтером» [985]. Это был тот самый момент так называемого признания Ласки: он сказал Кермоуду, что знал о поддержке, осуществляемой ЦРУ на протяжении нескольких лет, но не мог объявить об этом публично.

Вскоре после этого - и при посредничестве Исайи Берлина - было созвано экстренное совещание совета попечителей «Инкаунтера» с участием Ласки, Кермоуда, Спендера (который прилетел обратно из Штатов), Эдварда Шилса, Эндрю Шонфилда и Уильяма Хэйтера. Они встретились в отдельном кабинете, в ресторане «Скотт» на Хеймаркет, на расстоянии всего нескольких метров от офиса «Инкаунтера». Шиле и Шонфилд защищали действия ЦРУ, но Кермоуд и Спендер заявляли о своём намерении уйти в отставку. Ласки отказался уходить в отставку и яростно выступил против Спендера, называя его лицемером. Затем Ласки сбросил на Спендера информационную бомбу. Спендеру стоило перестать кичиться своей нетронутой добродетелью в вопросе о финансировании из ЦРУ и признать следующий факт: его зарплата в течение многих лет являлась скрытой дотацией Министерства иностранных дел. По воспоминания Кермоуда, «Спендер сильно разволновался и объявил, что пойдёт в Национальную галерею, где ему нужно посмотреть на определённую картину, чтобы успокоиться» [986].

Когда Спендер вернулся домой на улицу Сент-Джонс-Вуд, он был, как сказала Наташа, «потрясён и сердит. Мелвин, видимо, что-то сказал Стивену о его зарплате, оказавшееся для него абсолютно непостижимым» [987]. Спендер решил прояснить этот вопрос раз и навсегда, поговорив с Маггериджем. «Малкольм был фактическим работодателем Стивена. Так получилось, что Спендер поговорил с Китти, которая сообщила, что Малкольм не может связаться с ним, так как он в Шотландии. В эту минуту Малкольм лежал плашмя лицом вниз в алтаре шотландского цистерцианского монастыря, снимаясь для телевизионной программы Би-би-си под названием «Жёсткое ложе» (A Hard Bed to Lie On). Как бы то ни было, спустя час Малкольм ему перезвонил. К этому времени Стивен уже был в ярости. Я по второму телефону смогла услышать их разговор. Стивен сказал: «Малкольм, вы всегда говорили мне, что моя зарплата приходит из «Дэйли Телеграф» (Daily Telegraph) от Александра Корда». Малкольм ответил: «Да, я так говорил, дорогой мой, но кто может побиться об заклад, откуда она поступала в действительности». Вы знаете эту сцену из «Тридцати девяти ступеней», где герой ищет человека с недостающим пальцем? Там есть такой страшный момент, когда он понимает, кто этот человек. Вот это - то чувство, которое было у нас, когда Маггеридж наконец признал это» [988].