ЦРУ и мир искусств

Но, пожалуй, самым неожиданным событием для Джоссельсона и его «интеллектуальных ударных отрядов» был публичный разрыв Сартра с коммунистической партией, когда он назвал советское руководство «группой, которая в своих действиях превзошла сталинизм, хотя раньше его обличала». В своей статье «Двенадцать лет террора и тупости», опубликованной 5 ноября 1956 года в журнале «Экспресс» (L'Express), он осудил советскую политику послевоенных лет и жёстко раскритиковал вторжение в Венгрию. Самую отборную брань он оставил для коммунистов своей страны, заявив, что «нет и не появится ни малейшей возможности возобновить отношения с людьми, возглавляющими французскую коммунистическую партию. Каждая их фраза, каждое их движение есть результат 30 лет лжи и склероза. Их решения - это решения совершенно безответственных людей» [733]. Конгресс отпечатал тысячи копий заявления Сартра, распространив его вместе с заявлением Камю, в котором тот пригрозил возглавить бойкот ООН, если организация не проголосует за «немедленный вывод советских войск» из Венгрии, и «публично разоблачить её несостоятельность и никчёмность», если она проигнорируют это требование. «Похоже... французские интеллектуалы откололись от партии: коммунисты, их сторонники, прогрессисты, анти-анти-коммунисты, а теперь ещё и анти-коммунисты-коммунисты» [734], - ликующе резюмировал Джоссельсон. Поддерживаемый коммунистами Национальный комитет писателей был, по его словам, «виртуально торпедирован... Можно с уверенностью утверждать, что коммунистическая «мистерия» разрушена». Однако он отметил, что «французская социалистическая партия могла извлечь выгоду из положения, если бы не то злополучное вторжение в Египет» [735].

Правда о Суэцком конфликте уже сформировалась в уме Джоссельсона. «Понятно, что если бы Европа не уступила, ей бы пришлось лишиться своих ближневосточных источников нефти, - сказал он одному корреспонденту. - Интенсивная научно-исследовательская программа, нацеленная на замену нефти другими источниками энергии, могла бы стать решением» [736]. Конкретно Джоссельсон имел в виду ядерную энергию. Попытки добиться признания ядерной энергии долгое время были приоритетом американской внешней политики. В 1952 году Чарлз Дуглас Джексон отметил в своих записях: «Работы продвигались в направлении Жизни, чтобы избавиться от комплекса вины за применение Америкой атомной бомбы» [737]. Ч.Д. Джексон также принимал активное участие в подготовке знаменитого выступления Эйзенхауэра «Мирные атомы» в ООН 8 декабря 1953 года, в котором президент предложил одностороннее сокращение ядерных вооружений и обрисовал возможности перехода от военного к мирному использованию ядерной энергии. Не упустив удобного случая для пропаганды, в 1954 году Джексон представил Фрэнку Уизнеру меморандум, в котором предлагал расширить проект Эйзенхауэра, включив в него сообщение о плане строительства первого атомного энергетического реактора в Берлине. Как сказал Джексон, для этого были «как пропагандистские, так и вполне практические причины. Каждая унция топлива - жидкого или твёрдого, использованная в Берлине, должна быть доставлена в город через советскую территорию. Несмотря на созданные нами резервные запасы, новая блокада будет иметь серьёзные последствия» [738]. Атомный реактор, по его мнению, «сможет обеспечивать базовые энергетические потребности города при его осаде». Пропагандистская ценность - «немцы и Советы лицом к лицу» - была «очевидна». На самом деле как акт пропаганды это даже не требовало «окончательного решения действительно сооружать реактор. Идее можно было дать существовать как просто идее: выделить «исследовательскую группу» для осмотра окрестностей Берлина в поисках подходящего места; какой-нибудь каменистый участок обнести забором с таинственными табличками; сам же проект на какое-то время покрыть завесой тайны и распустить слухи, что с точки зрения берлинцев и советских наблюдателей будет равносильно действительно приступить к работе» [739].