Цивилизация смерти

Становление Нового Севера — транснационального пространства конкуренции и конвергенции элит-ресурсодержателей — генетически восходит к просторности североатлантической цивилизации, однако обладает собственными географией, целеполаганием, запутанной и изменчивой иерархией. Привычная же формула глобализации — взвесь американизации, вестернизации и мультикультурной транснационализации в одном флаконе — постепенно выдыхается. Ее образ держится, по существу, лишь на трех китах — Соединенных Штатах, Объединенной Европе и Китае. Вне этой, компромиссной по отношению к прежнему мироустройству оболочки, глобализация постпатриотизмавоспроизводит явно иную морфологию и несет совершенно другие смыслы.

Это пространство конкуренции типологически новых субъектов глобального влияния — мировых взаимосвязей, транзитных псевдоморфоз или, скажем, тех же амбициозных корпоративностей. А также закрытых проектов, для адекватного описания которых требуется смена языка анализа, категориального аппарата (к примеру, серьезная модификация категории "международные отношения") да, пожалуй, и самого несколько выцветшего от времени ярлыка "глобализация".

Как следствие, в пространстве интеллектуальной рефлексии на тему (пост)современности все чаще возникает ложное ощущение смыслового вакуума, парадоксальное на фоне высокого динамизма и драматизма происходящих событий, которое и кристаллизуется в ощущении "большой исторической паузы". Большой отнюдь не по своей продолжительности, а, скорее, по масштабам и характеру грядущих перемен.

В прописях наступающей эпохи — под покровом категориального, лексического, но никак не предметного, феноменологического вакуума — множатся летучие острова новой Лапутании, само существование которых принижает понятие национального суверенитета или цивилизационной экспансии. Здесь культивируется стремление тех или иных кланов (до поры прикрываемое национальным интересом) обеспечить себе право и возможность контролировать ресурсные потоки планеты, манипулировать мировым доходом и смыслопроводящей паутиной.

Это интернациональное сообщество активно проектирует и реализует систему, основанную на сложном переплетении стратегических договоренностей и взаимовыгодных действий администраций, влиятельных оппозиций, "астероидных групп", вбирающих в себя могущественные осколки прежних национальных организмов. Единицей цивилизационной идентичности в данной среде становится, скорее, тип активности либо принадлежность к клану, нежели государство.

Не менее энергично проявляет себя пространство Глобального Юга — рассеянное по планете многочисленное и разноликое племя миноритарных владельцев акций "Корпорации Земля". Играть по нынешним правилам для них бессмысленно. Действуя так, они останутся вечными маргиналами, не имеющими даже собственного голосующего представителя в глобальном Совете директоров. И в этом пестром замесе прорастает, зреет понимание политики, экономики, социального действия, отвергающее прежнюю систему ценностей. Одновременно ведется интенсивный поиск нового ресурса, способного превратить обитателей цивилизационной периферии, равно как и других планетарных изгоев в действенную, признанную мировым сообществом силу.

Наконец философский камень нового эона был обнаружен. Место ресурса жизни в сообществе Глубинного Юга начал занимать ресурс смерти, конструкцию — деконструкция, желание же комфортно обустроить жизнь вытесняется стремлением с максимальной эффективностью реализовать этот единственный неотчуждаемый от человека ресурс: смерть.

Извлеченный из (пост)современного сундука Пандоры и по достоинству оцененный веком ресурс реализуется как в оперативно-тактических, так и в стратегических комбинациях эпохи, в том числе под именем нового терроризма. Но не только подобным образом.

Эпизодические проекты деструкции плодов цивилизации возникали, время от времени, и в прошлом. К примеру, в минувшем столетии они были реализованы в экономике на волне избыточного, то есть не покрываемого платежеспособным спросом производства, когда запылали костры экономически обоснованного, однако социально нелепого, прямо-таки гротескного уничтожения результатов человеческого труда. Позже деструкционные мини-проекты перевоплотились в масштабные схемы высокотехнологичной военной деструкции.