Читаем Цивилизация Древней Индии полностью

Одно из основных качеств санскритской поэзии — дхвани(«отзвук»), воздействие, или магия, слов и оборотов. Слова имеют свое непосредственное значение и свои коннотации, свой буквальный и переносный смысл, и именно этот последний компонент и должен задействовать поэт. Старательно подбирая слова, он может заставить их сказать гораздо больше своего элементарного смысла и породить целую гамму ощущений в одном коротком стихе. Индийские мыслители очень далеко продвинулись в этого рода исследованиях и выработали теории по психологии поэтического восприятия, которые в целом еще действительны для многих современных западных поэтов. Одним из фундаментальных языковых приемов поэта была аланкара, или украшение, которое подразумевало сравнение, метафору, обобщение, игру слов, различные типы аллитераций и ассонансов и т. д. Эта сторона поэтического метода тоже получила детальное развитие у теоретиков, и неумеренное использование «украшений», или стилистических фигур, породило перегруженную и многословную поэзию. Эту тенденцию поддерживала характерная для санскрита способность образовывать синонимы, омонимы и перифразы, такие как «кладезь сокровищ» (ратнакара), т. е. море, «то, что не двигается» (акала), т. е. гора, «прохожий небес» (кхага) — птица и «хрупкое существо» (абала) — женщина.

Единица стихотворения — строфа, которая чаще всего является завершенной фразой. Махакавья(буквально «большая поэма»), что можно перевести приблизительно как «эпопея», часто представляет собой группу стихов, соединенных очень слабой повествовательной нитью. В придворной литературе, изобилующей украшениями, интрига и композиция в общем очень слабы и практически не соблюдается никакого равновесия. Другое дело — собственно повествовательная поэзия, в которой Сомадева, автор «Океана сказаний», демонстрирует лаконичность и сдержанность. Зачастую даже самые перегруженные кавьипрерываются время от времени живыми и драматическими фрагментами. В целом же большая санскритская поэма остается многословной и не имеющей четкой композиции.

Напротив, отдельные строфы уравновешенны и плотны. Стихотворения, состоящие из одной строфы и напоминающие персидские рубаи или японские танка, были крайне популярны. Они могли быть как самостоятельными произведениями, так и вставными элементами в драме или в прозе. Большинство их очень красивы и даже в переводе способны восхищать западного читателя. Они объединялись в антологии, часть которых сохранились и спасли таким образом тысячи стихов от забвения.

Стихосложение в санскритской поэзии было метрическим и подчинялось строгим правилам. Типичная строфа состояла из четырех строк равной длины (от восьми до двадцати одного слога), почти всегда нерифмованных. В эпической поэзии обычно использовался размер шлока,состоящий из четырех стихов по восемь слогов каждый, что давало возможность для некоторых вариаций; но классические поэты предпочитали более сложные и жесткие размеры, многие из которых были придуманы трактатами о поэзии. Эти размеры ограничивали поэтическую свободу, навязывая определенный порядок слогов согласно сложным сочетаниям, что, как правило, придавало стихам особую красоту.

Структура санскрита делает невозможным буквальный перевод классической поэзии на иностранный язык и не позволяет передать ее эстетический эффект. Короткие цитаты, которые мы здесь приводим в ритмизованной прозе, дают только приблизительное понятие о структуре, богатой и емкой в оригинальном тексте, и о потрясающей музыкальности языка, который, используя все тонкости стихосложения и риторики, добивается бесподобной гармонии. Классическая индийская поэзия, так же как музыка и искусство, подчиняется особым канонам, совершенно отличным от западных, и обладает своими собственными достоинствами и своей собственной красотой.

Индийские и европейские специалисты признают Калидасу великим санскритским поэтом. Принято считать, что он жил во времена правления императоров Чандрагупты II и Кумарагупты I, в эпоху, когда индийская культура достигла своего расцвета. В той же степени, как и фрески Аджанты, его творчество всесторонне и блистательно отражает эту культуру. Будучи глубоко проникнут традицией, он тем не менее был свободен от ее уз, и в каждом произведении Калидасы его индивидуальность прорывается сквозь навязанные формы. Мы ничего не знаем точно о его жизни и характере, за исключением нескольких легенд из более поздних источников. На основании его рукописей можно заключить, что он, по-видимому, был удачливым человеком, чувствительным к страданиям других, тонко понимающим женскую и детскую психологию и очень чувствительным к природе. Кроме трех драм он написал две большие поэмы: «Рождение бога войны» («Кумарасамбхава»), «Род Рагху» («Рагхуванша») — и еще две более короткие: «Облако-вестник» («Мегхадута») и «Времена года» («Ритусамхара»); авторство этой последней еще требует подтверждения. Одни специалисты считают ее ранним произведением Калидасы, другие не сомневаются, что она ему приписана.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология