Цивилизация

И здесь мне на ум приходит другой яркий пример – африканская маска, принадлежавшая Роджеру Фраю. Помню, когда он привез ее и повесил у себя на стене, мы с ним сошлись во мнении, что маска обладает всеми признаками выдающегося произведения искусства. Сегодня, как мне представляется, многие сказали бы, что маска трогает их куда больше, чем голова Аполлона Бельведерского. А между тем целых четыре столетия, после того как была найдена статуя Аполлона, его голова считалась непревзойденным скульптурным шедевром. Недаром Наполеон кичился тем, что захватил в Ватикане бесценный трофей. Теперь о мраморном Аполлоне никто не вспоминает, за исключением гидов, сопровождающих туристические автобусы; по-видимому, гиды – последнее передаточное звено традиционной культуры.

Каковы бы ни были художественные достоинства Аполлона, едва ли можно сомневаться, что по сравнению с африканской маской он воплощает в себе более высокую ступень цивилизации. И то и другое олицетворяет духов, посланцев иного мира, точнее – мира нашего воображения. Для негритянского воображения это мир страха и тьмы, сулящий жестокую кару за малейшее нарушение табу. Для эллинистического воображения это мир света и надежности, в котором боги совсем как мы, только красивее, и на землю они сходят, чтобы учить людей следовать голосу разума и законам гармонии.

Звучит прекрасно, однако слова словами, а дела делами: в греко-римском мире тоже хватало суеверия и жестокости.

Тем не менее контраст между двумя упомянутыми образными системами говорит о многом. Он говорит о том, что на определенном историческом витке человек в своем понимании самого себя – своего тела и духа – обнаружил нечто выходящее за пределы ежедневной борьбы за существование и еженощной борьбы со страхом и ощутил потребность развивать соответствующие свойства мысли и чувства, чтобы приблизить их к идеалу совершенства – сбалансированному сочетанию разума, справедливости и физической красоты. Эту потребность человек удовлетворял различными способами – посредством мифов, посредством песен и танцев, посредством философских учений, а также посредством упорядочения зримого мира. Плоды его воображения суть выражение некоего идеала.

Такой идеал и был унаследован Западной Европой. Придумали его в Греции в V веке до н. э., и это, вне всякого сомнения, самое невероятное изобретение за всю историю человечества – настолько цельное и убедительное, настолько отрадное для глаз и ума, что оно оставалось практически неизменным на протяжении шести веков. Разумеется, искусство, выросшее из этого идеала, со временем выродилось в банальность. Один и тот же архитектурный лексикон, одна и та же образность, одни и те же театры, одни и те же храмы: на отрезке в пять сотен лет вы в любой временнóй точке могли обнаружить их по всему Средиземноморью, на территории Греции, Италии, Франции, Малой Азии и Северной Африки. Окажись вы на площади любого средиземноморского города в I веке н. э., вы не сразу сообразили бы, куда вас занесло: попробуйте угадать название города и страны, оказавшись в современном аэропорту! Взять, к примеру, так называемый Мезон Карре («квадратный дом») в Ниме на юге Франции – небольшой греческий храм, который мог появиться в любом месте греко-римского мира.

Ним расположен неподалеку от побережья Средиземного моря. Но греко-римская цивилизация простиралась много дальше – до Рейна и шотландской границы, хотя к тому времени, как она добралась до Карлайла, она заметно огрубела, наподобие викторианской цивилизации образца Северо-Западной пограничной провинции в Индии. Цивилизация эта наверняка казалась абсолютно несокрушимой. И такое впечатление частично подтвердилось: кое-что от нее уцелело. Например, Пон-дю-Гар, акведук в окрестностях Нима, полностью устоял под натиском разрушительной стихии варваров (если иметь в виду сложенное из камня сооружение, а не цель, ради которой оно было воздвигнуто). Фрагментов и подавно сохранилось великое множество – достаточно заглянуть в Античный музей Арля. «Обломками сими подпер я руины мои»[4]. И когда дух человеческий воспрянул, величавые фрагменты послужили художественным ориентиром для строителей местных церквей. Но не будем забегать вперед.