Цивилизации древней Европы

Тараск и подобные ансамбли наводят на иные соображения: они тоже имели архаический характер в декоративной линейной обработке анатомических элементов, но выражали особую атмосферу страха и смерти, весьма далекую от героической идеи смерти, присущей кельтскому сознанию. Некоторые элементы, например акцент на животном символизме, заставляют вспомнить скорее об Иберийском полуострове, чем об Этрурии, отношения с которой являются весьма спорными. Жилистый, линейно выразительйый тараск из Новэ более, чем другие скульптуры Южной Галлии, близок к сущности кельтской декоративности: его части организуются в соответствии не с натуралистическим изображением, но с представлением о потрясающем декоративном предмете, детали которого должны подчеркнуть экспрессионистскую манеру. Впрочем, в зонах, в меньшей степени затронутых иноземными связями, анималистическое искусство достигло совсем других результатов, как, например, в энергичной и абстрактной стилизации кабана из Неви-ан-Сюлли (Луара) или оленя из того же вотивного хранилища. Среди этих находок были, кроме того, две человеческие фигуры — обнаженные танцор и танцовщица, которые своей экспрессивностью напоминают более поздние небольшие бронзовые статуэтки венетов.

Именно в Галлии, наиболее открытой для влияний других цивилизаций, и частично в рейнском регионе и на богемской территории обнаруживают, вне собственно декоративной сферы, наиболее грандиозные проявления кельтского искусства. Кельтоиберийское искусство образует отдельную область, тесно связанную в своей декоративной фантазии с традиционным геометризмом, от которого оно изредка отдаляется, чтобы достичь, в золотой чеканной «диадеме» из Рибадео или в жертвенной повозке из Мериды, фигуративной ценности. Повозка, так же как ножны для кинжала, изображающие сцену жертвоприношения, и фибула в форме всадника, относится к гальштатской традиции. Декоративный характер Ла Тен затронул Испанию только поверхностно. Керамика из Нуманции — только она была фигурной на всем кельтском или кельтизированном пространстве — подверглась влиянию иберийского гончарного производства. Но, за исключением Иберийского полуострова, латенский декор приобретает вид койне, более успешные очаги которого находятся в центре и на западе Европы; что касается других территорий, оно проявилось в менее очевидных, но также связанных друг с другом формах.

Глава 11 ИБЕРИЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ

Несмотря на то что первому железному веку скорее всего незнаком типично гальштатский культурный тип, второй железный век отмечен проникновением кельтских элементов на север и в центр полуострова. К тому же времени битва при Алалии (535 г. до н. э.), преграждая дорогу фокейским колонистам, закрепила пуническую гегемонию в Западном Средиземноморье, провоцируя общее отступление греческого владычества к северу от «моста островов», раскинувшегося от Сардинии до Балеарских островов. Тем самым Карфаген утвердил монополию на иберийскую экономику, за исключением восточного побережья, между Пиренеями и мысом Палое: в Эмпориях, Роде, Гемероскопейоне еще распространялось влияние Марселя. Кроме того, античные греческие колонии пришли в упадок или трансформировались в пунические города. Доминирование Карфагена станет определяющим фактором в иберийской истории и цивилизации. Обладание Балеарскими островами, где уже в VII в. до н. э. осели финикийцы (остров Ибица), конкурировавшие с греками, еще больше укрепило это положение. Карфагенское владычество опиралось на две основы: экономическое преобладание, вытекающее из его монополии на богатые месторождения полезных ископаемых и на атлантическую торговлю, и военный и политический авторитет, который препятствовал любой инициативе, пресекал всякие попытки неподчинения со стороны местного населения. Греческое влияние, напротив, оставалось побочным, ограничиваясь деятельностью морских факторий и, по-видимому, местной меновой торговлей. На самом деле продукты греческого ремесленного производства распространились почти до самой Атлантики — парадоксальный и значимый феномен, который не находит объяснения, если только не допустить, что сами карфагеняне были посредниками в этой торговле: не имея возможности конкурировать с греками при помощи собственной продукции, но осознавая экономическую важность этого торгового пути, они приняли решение, которое свидетельствует об их практическом мышлении. Замечено, что эти аванпосты эллинизма в Испании, однажды остановив ионийскую экспансию, не ушли от внимания греческих историков. В V и IV вв. до н. э. центры интересов переместились: конфликт с Карфагеном вспыхнул с новой силой на Сицилии, тогда как на востоке персидский империализм спровоцировал мидийские войны.