Цивилизатор в СССР 1980

Елена Борисовна не знала всего, что было в расшифровках тех сокращений — «заметок про будущее», её поразили слова Юрия Владимировича о том, что по информации, полученной от «Свидетеля», удалось обезвредить перевёртыша.

Но там… в их разговорах, очевидно, был огромный пласт того, что было на порядки важнее даже взятия с поличным предателя среди рядов своих.

А поставленная Председателем задача говорила о том, что решение принято.

«Свидетеля» самого берут в полную разработку. Ей требовалось выполнить свою, но не менее трудную и важную часть — так, чтобы родители того, кто, видимо, всё же действительно нёс в себе знание о десятках лет истории вперёд (истории, которую, очевидно, требовалось изменить!) приняли неизбежное.

Чувствительность момента заключалась в том, что взрослый ум, скрывавшийся в собственном детском теле отстранился о любой помощи по данном вопросу…

Самое плохое было в том, что родители не знали всей правды, а пока держащаяся легенда об «опережающем развитии» (как результат какого-то естественного феномена), которая изучается по причине попыток за океаном организовать подобное медикаментозными средствами, могла рухнуть в любой момент.

Подобное никак (пусть и при официальном проявлении ранее перед родителями интереса Комитета) не могло оправдать изъятия ребёнка из семьи.

— Добровольно!

Неприятным было то, что Председатель никак не обозначил срок, который мог быть предъявлен родителям для «отпустите Ваню в Москву» «для научной работы по изучению опережающего развития».

Глава Комитета требовал добиться добровольного согласия родителей! И как этого добиться?

Да, у неё были нужные официальные бумаги с подписями и печатями из структур МГУ, прекрасно подтверждающие легенду, у неё был подготовлен договор об оплате участия ребёнка в «информационном исследовании уровня развития», но…

…Не удалось получить главное — согласия родителей. Нормальные отношения, установившиеся с родителями Ивана, рушились на глазах. Неприязнь в глазах отца и слёзы на глазах матери… вот что она увидела в ответ на предложение «отпустить, конечно, когда выздоровеет, Ивана с ней, в Москву…»

Аббревиатура «КГБ» за её спиной сегодня, в отличие от прошлого раза, когда простые советские люди испытали благоговейный трепет и гордость за важное дело, на глазах сменялась приоритетом личного и недовольством.

А за стеной кухни обычной советской квартиры, видимо дремало болеющее детское тело, скрывающее злое взрослое сознание.

«Из будущего».

С которым найти компромисс будет ещё сложнее.

Он был нужен Комитету и даже стране… больше чем — они ему?

Что-то ведь заставило его стать инициативником… но недовольство советской властью того, кто «видел будущее», были зримо и осязаемо.

Политикой и решениями сейчас. И тем — что случилось в будущем. А сейчас — он не раз высказывал недовольство тем, «как медленно у вас всё крутится. Время уходит…».

Он видел крушение страны… оно сокрушило идеалы у многих?

Он ведь сам говорил — «всего одно поколение…»

Мягко предложив отложить вопрос на несколько дней (ей требовалось сделать звонок и получить положительный ответ из столицы), она переключилась на расспросы про здоровье Ивана — насколько серьёзно заболел, чем лечат и всё прочее.

* * *

В проёме распахнувшейся двери на кухню стоял вставший Иван. Растрёпанный, недовольный и в одних трусах, вылезший из под одеяла.

— Температуры нет. Я сам мерил, не зря видимо ночью потел. А ещё я взял стаканчик из «стенки»… и приложил его стеночке кухни. Так что почти всё слышал, о чём вы тут. Без меня меня женили…

Ни капли смущения, свойственного ребёнку. «Он в своём праве».

Иван продолжает, вставляя своё мнение:

— Я один, без родителей никуда не поеду. Если дорогому государству так важно то, что вы там задумали изучать с моим развитием, пусть папа со мной едет, а то вы маму уже до слёз довели. Он, если что, вас послать подальше может.

Про себя она фыркнула, а затем до неё дошло — это было сказано не для неё. Для неё же прозвучало ещё. Отдельно.

— … я тоже вас по известному адресу послать могу.

— Цыц. Не хами. Зазнался, что ли? — вмешался отец.

— Как скажешь, пап. Елена Борисовна, думаю, ВСЁ поняла…

Мать и отец Вяткина недоуменно переглянулись.

«Ребёнок-взрослый», развернулся и пробормотав что-то про постельный режим, ушёл с кухни.

Да. Она ВСЁ поняла. Конфликт — это не то, что было нужно им ВСЕМ.

* * *

Секундами позже. Тёплая постель. Вяткин И. Ю.

Думаю, что две причины моего недовольства она считала. Их попытки отдалить меня от семьи мне совсем ни к чему. Как и то, насколько они тормоза. Не исключая её начальника.

А вот третью ей знать ни к чему. Отца нельзя оставлять одного. Башку ему, конечно, проветрить только жизненный опыт может, тут напрасных иллюзий у меня нет. Но даже если я передам ему слова из «иного будущего», приписываемые ему его друзьями, сказанные на поминках… дойдёт ли? Зато проблем добавит уже мне.

Только манипулировать. И лгать. Нелегка судьба попаданца, даже исполненного благих намерений.

Главное — чтобы хуже, чем в тот раз, по итогу не вышло:-(

И для страны. И для семьи…