Цивилизаtion

Меньше всех искали апачи, которые в большинстве своем просто смотрели на раздраженного Тыкто, причем некоторые не без злорадства. Особенно мне не понравилось поведение туземца, которому мы сильно разбили камнями лицо при первой встрече. Он отворачивал глаза и совсем не участвовал в розыске. Я следил за ним до самого вечера, но подранок так и не дал повода его заподозрить.

Не найдя кинжала, взбудораженное племя улеглось спать, проведя довольно бесполезный день. Почти никто не работал. Тыкто был крайне раздражен и зол, в связи с чем пара молодых работников на ровном месте получила от него зуботычины. А я начал готовить форму для отливки нового ножа.

Ночью раздался истошный крик. Выскочив из своего шалаша, я увидел, что девушку Пхо, обыкновенно следившую за зайцами, другие туземки держат за короткие волосы, а за запястье ее крепко схватила «королева-мать». Ужас состоял в том, что в руке у Пхо был кинжал, которым она пыталась заколоть обидчицу. Подошедший Тыкто наотмашь ударил преступницу, забрал выпавшее оружие и, схватив дикарку повыше локтя, поволок ее по земле из пещеры. Я понял, что жить девушке осталось несколько секунд.

— ТамА! — крикнул я. — Нет! Убивать нет!

Мне нравилась эта трудолюбивая девушка, и жить дальше с тем, что из-за моей идеи с волосами погибнет человек, я точно не хотел. Но, с другой стороны, воровство с угрозой убийства должно быть наказано по всей строгости, с этим спорить нельзя. Было слишком мало времени, чтобы придумать адекватное решение, и я крикнул:

— Убивать тамА! Пхо быть хэв тамА! — и показал рукой на ночной лес.

Я спешно взял из пещеры кусок вяленого мяса, отдал его только что избежавшей смерти девушке и снова показал рукой в темноту.

— Уходи! Если придешь в хэв — убивать. Хоц!

Тыкто не стал спорить.

— Хэ! — Коротко рыкнул он и, отвернувшись, пошел к пещере. Дикарка бросилась в ночную темноту.

Тыкто подошел к «королеве-матери» и, протянув руку, что-то сказал. Она тотчас сняла с шеи медальоны. Забрав их, Тыкто бросил украшения на землю прямо передо мной.

— Жена цага тамА, — покачал он головой и отправился в пещеру спать дальше. Толпа зрителей последовала за ним.

Я поднял брошенные медальоны и вернулся в свою конуру. Мне не спалось: ведь по моей милости буквально за день племя обрело такие пороки, как зависть, воровство и месть. Слабая женская психика не смогла с ними справиться. Открывая дикарям новые ступени цивилизации, я сталкивался с новыми вызовами. И кто знает, сколько их еще впереди…

Глава 15

Заканчивался август. Все лето благодарные женщины племени апачей (мои были заняты на производстве и почти не выходили в лес) таскали нам ягоды и грибы. Рацион стал заметно разнообразнее. С деревьев собирали вкусные красные плоды, которых я раньше не видел, кое-где росла дикая малина. Иногда приносили корзину лесных груш. Грибы варились, жарились и вместе с фруктами использовались для фаршировки мелкого зверья. Сочные плоды были отличным гарниром. Но лето подходило к концу, и нужно было снова привыкать к мясо — рыбному меню. Впрочем, две козы должны были скоро родить, и я очень рассчитывал, что смогу заставить их делиться молоком.

С появлением мехов освободившиеся махальщики были произведены в плотники. Помимо валки деревьев появилась необходимость в более сложных хозяйственных постройках и предметах. Стеллажи, носилки, ручки для инструментов, навесы от дождя. Постепенно молодежь втягивалась в профессию. Я отметил, что туземцы до двадцати лет лучше осваивают новое, в то время как «пожилые» (в возрасте двадцати семи и старше) успешно выполняют лишь однообразную и механическую работу, пасуя перед аккуратностью и творчеством.

Кстати творчеству, особенно детскому, я уделял особое внимание. Для развития молодых мозгов было введено рисование палкой на земле и углем на глиняных дощечках. Было забавно смотреть, как десятилетний пацан с трудом выполняет упражнение «палка-палка-огуречик», но наука постепенно постигалась. Если уж мне суждено закончить здесь свои дни, я хотел иметь достойное поколение помощников.

В развитии я старался не забывать и Ыкатиных соплеменников. Ему были сделаны загоны для коз, куда отводили вновь пойманных животных. Мне с большим трудом удалось убедить апачей не убивать блеющее мясо, а оставить и кормить непонятно для чего. В соседнее племя были отданы на откорм несколько поросят. Я также подарил ему пару кирок, что сразу привело к увеличению объемов приносимой руды, а женщин вооружил острыми пластинками. Тыкто ревновал и был против подобной щедрости, но я объяснил, что у Ыкаты много людей, которые помогают нам. Если они будут сытые и сильные — нам будет жить еще лучше. Не знаю, согласился ли вождь со мной, или только сделал вид, но я совершенно уверился в своей правоте.

Сам Ыката был безмерно благодарен подобной заботе. Слушая мои жалобы на то, что мне не хватает людей, он сказал:

— Там, где садится солнце, есть большое племя.