Цицерон

Цицерон понимал, что оставаться вблизи Рима опасно. Сначала он подумывал об одном из имений Аттика в Эпире, где мог бы найти убежище рядом с испытанным другом. Он отправляется на юг, видимо, намереваясь по Аппиевой дороге добраться до Брундизия. В пути, однако, его планы меняются. Судя по тому, что 8 апреля герой наш, как мы видели, находится в Нарах Луканских, он свернул от Кум на Попилиеву дорогу, ведшую к Сицилии. Там, где оставалось у него столько друзей, где пользовался он таким влиянием, Цицерон рассчитывал поселиться надолго. После Нар Луканских — Форум Попилиев и Атина. Здесь привиделся оратору пророческий сон, который он пересказал в первой книге трактата «О предвидении»: ночуя неподалеку от Атины на вилле друга, он долго не мог заснуть и лишь на заре погрузился в сон, но зато столь глубокий, что, несмотря на дорожную спешку, Гней Саллюстий не позволил будить его. Проснулся Цицерон лишь около семи часов утра и рассказал сон, который ему приснился. Печально бродил он в какой-то пустынной местности, и вдруг предстал перед ним Гай Марий. Впереди Мария шли ликторы с фасцами, перевитыми лаврами, как подобает победоносному полководцу. Марий спросил Цицерона, о чем он грустит, и тот рассказал, как заставили его покинуть отечество. Тогда Марий взял Цицерона за руку и принялся утешать, а затем приказал первому ликтору отвести оратора к своему памятнику, сказавши, что там ожидает Цицерона спасение. Памятником Марию был храм Чести и Доблести, победитель Югурты и кимвров отстроил его в ознаменование своих побед. И в самом деле: годом позже именно в этом храме сенат принял решение о возвращении Цицерона в Рим. Пророчество снова озаряло судьбу Цицерона. Воспрянув духом, он двинулся по Попилиевой дороге дальше к Сицилии.

Цицерон рассчитывал найти приют в городке Вибопа Валенция у некоего Сикки, который в пору консульства был у него praefectus fabrum. Но еще до прибытия в Вибону узнал, что наместник Сицилии запретил ему появляться на острове. Тут же Цицерон получил письмо с текстом дополнения, внесенного Клодием в свой законопроект: Цицерон не имеет права проживать в радиусе четырехсот миль (так в письме, на самом деле в радиусе пятисот миль) от Италии. Цицерон сворачивает на дорогу, ведшую в Брундизий, проезжает через Турии, затем через Тарент и вечером 17 апреля добирается до своей ближайшей цели. Несколько дней он проводит весьма приятно в доме Марка Ления Флакка, который не склонен был обращать внимание на ярость Клодия. 29 апреля Цицерон поднимается на борт корабля, отплывающего с Диррахий. Аттик так и не сумел к нему присоединиться, и Цицерону пришлось отказаться от намерения поселиться в Эпире. Впрочем, это уже не имело значения, так как Клодиев закон все равно запрещал ему проживать в Бутроте, расположенном слишком близко к берегам Италии. Цицерон пересекает греческие земли, он думает обосноваться в Кизике, городе, хранившем неколебимую верность Риму во время Митридатовых войн. Кизик не только отбил нападения царя, но и, как выражается Цицерон в речи «В защиту Мурены», запер перед ним ворота Азии. В свое время Лукулл спас город от мести царя, с той поры между другом Цицерона и жителями Кизика установились отношения, позволявшие теперь нашему герою рассчитывать на самый теплый прием.

Однако в Диррахии Цицерон снова колеблется. Ему хотелось бы поехать в Афины, но и там он оказался бы слишком близко к Италии; кроме того, Афины кишат бывшими сообщниками Катилины и другими врагами оратора, там, в частности, живет Автроний. А ведь после принятия второго закона Цицерон «лишен огня и воды», то есть не обладает гражданскими правами, и его в любой момент можно безнаказанно убить. Он поворачивает на север, в Фессалоники, чтобы, может быть, оттуда двинуться в Кизик.

Перед отъездом из Брундизия Цицерон отправил длинное письмо детям и Теренции, которая все время жаловалась на то, что известия от него скудны и доходят редко. Каждый раз, что я думаю о вас всех, пишет Цицерон, я чувствую всю безмерность моего несчастья, лью слезы, жалею, что не ушел из жизни. Он хотел бы просить Теренцию разделить с ним изгнание, но не решается, зная, как она «больна душой и телом». Наверное, лучше ей остаться в Риме и, пока есть хоть какая-то надежда, добиваться отмены закона и разрешения Цицерону вернуться. Кроме того, существуют еще и материальные затруднения, да и Туллию не следует оставлять без матери. Дочь может, конечно, положиться на Пизона, доброго ее мужа, который делает все возможное, чтобы помочь обеим женщинам, но Цицерону нужна Теренция именно в Риме, где ее энергия и упорство помогут ему. Письмо заканчивается выражениями нежности и доверия, Теренция названа «лучшей и самой верной из жен». Ничто не предвещает размолвки, которая вскоре даст себя знать. Цицерон глубоко привязан к семье, она остается, как пишет он, его «единственной надеждой».