Читаем Цицерон полностью

В конце 65 года, вскоре после завершения претуры, Цицерон испытал было желание уехать из Рима — летом, когда, по его словам, жизнь на форуме затихает. Он намеревался испросить у Гая Кальпурния Пизона (тою самого, которого ему предстояло защищать в суде в 63 году), в ту пору наместника Нарбонской Галлии, какое-либо официальное поручение, которое дало бы повод отправиться в те края. Он говорил сам, что стремился попасть в Нарбонскую Галлию, поскольку эта провинция «имеет немалый вес во время выборов». Такая поездка могла бы задержать Цицерона в Галлии на три-четыре месяца, с сентября до конца декабря. Но по каким-то причинам поездка не состоялась, и Цицерон продолжал жить в Риме. Он знал, что именно здесь, в Городе, принимаются политические решения, которые оказывают влияние на жизнь всей империи, именно здесь задумывались интриги и заговоры, угрожавшие строю. Красс, Цезарь, еще кое-кто (Катилина, а может быть, и Гай Антоний) слыли противниками сената и не скрывали, что готовы произвести государственный переворот или даже начать гражданскую войну. Помпей был далеко, на восточном театре военных действий; официальные пророчества о судьбах государства предвещали тяготы и беды. Перед лицом надвигающегося и все более вероятного кризиса Цицерон справедливо полагал, что его присутствие в Риме помешает осуществлению заговоров и поддержит не слишком устойчивое равновесие в государстве. Обмениваясь провинциями с Гаем Антонием, а затем торжественно всенародно отказываясь от Цизальпины, он не только задабривал своего коллегу, но и обретал уверенность, что сможет остаться в Городе по истечении срока консульства. В связи со всей этой историей Цизальпинская Галлия оказалась в центре всеобщего внимания, и в конце концов ее перевели в число преторских провинций, то есть таких, которые преторы 63 года должны были разыгрывать между собой па следующий, 62 год. Договорившись с Гаем Антонием, Цицерон сумел устроить так, что Цизальпина (хоть и по жребию!) выпала Метеллу Целеру, претору, который «спас» Рабирия и инсценировал его процесс. В одном из писем от января 62 года, адресованном тому же Метеллу, Цицерон напоминает о роли, сыгранной им при распределении провинций. Скорей всего Метелл, Цезарь и Цицерон заранее договорились о сохранении жизни Рабирию, хотя далеко расходились в принципиальном решении проблем, лежавших в основе процесса. Это показывает наглядно, насколько сложны были политические интриги в Риме той поры, в какие различные политические группы могли входить одни и те же лица. Ни одному из руководителей римского государства тех лет нельзя раз и навсегда дать однозначную политическую характеристику — аристократ Цезарь сохранил в деле Рабирия позицию, которой придерживался всегда, позицию народной партии, а «новый человек» Цицерон выступил на защиту Рабирия и предстал почти как противник популяров. В день жеребьевки пропреторских провинций на 62 год Цицерон произнес в сенате речь, настолько превознеся достоинства своего новоиспеченного друга Метелла Целера, что здесь явно угадывалось желание принизить репутацию остальных преторов.

Вот в каких условиях шла подготовка к консульским выборам следующего года. Кандидатами выдвинули Децима Юния Силана, Луция Лициния Мурену, Сервия Сульпиция Руфа и Луция Сергия Катилину. К подлинной аристократии принадлежал лишь один из них — Децим Юний Силан. Сульпиций Руф был правовед, Цицерон изображает его, подчас несколько карикатурно, человеком неуживчивым и суровым, знатоком судебной практики, пользующимся уважением, но не имеющим других заслуг, кроме глубокого знания права. Лициний Мурена происходил из Ланувия, из семьи среднего положения и достатка, много лет служил в армии, ведшей войну против Митридата, в которой принимал участие также его отец. Лициний был легатом у Лукулла, претором в Риме в 65 году, а в 64-м — пропретором Нарбонской провинции, где, как пишет Цицерон, проявил себя справедливым и деятельным наместником и, в частности, помог римским дельцам взыскать деньги даже по тем векселям, которые они считали безнадежными. По связи с Лукуллом Мурену в известной мере можно тоже считать ставленником «аристократической партии» или хотя бы партии сторонников порядка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии