Цитатник бегемота

— Все это было бы полбеды, — снова заговорил Фома, — я мог бы посчитать, что просто ошибся, что мне показалось, но его реакция на твое, сэр Иан, появление открыла мне глаза…

Иван насторожился.

— Какая такая реакция?

Фома посмотрел на него и тяжело вздохнул.

— Он был заранее предупрежден о твоем появлении. Понимаешь, он знал о том, что ты объявишься в наших краях, только вот не у него в гостях — иначе он подготовился бы получше. А это означает, во-первых, то, что он не только пьянствует в своем вертепе, но и выходит на поверхность — инкогнито, разумеется, иначе разговоры об этом разнеслись бы повсюду, — с кем-то общается и вообще что-то затевает…

— Ну и что? — пожал плечами Иван. — Подумаешь — вылез пару раз наружу, воздухом подышал…

— Ты не понимаешь, — терпеливо сказал Фома. — Никто не может здесь знать заранее, когда и кто именно тут может появиться — во всяком случае, никто ранга самого Мерлина или тех, с кем он мог бы теоретически общаться. По всему выходит, что задействованы серьезные посторонние силы, которым здесь быть не положено… и которые могут наворотить черт знает что, и от этого королевству никакой пользы явно не будет…

Фома опять умолк. Иван рассердился.

— Что ты все загадками говоришь, сэр Фома? — раздраженно сказал он. — Ты факты давай!

Фома почесал в затылке, покряхтел и, решившись, заговорил.

— Мерлин заключил сделку, — тихо начал он. — Это понятно хотя бы по атрибутике его застолья. В наших краях, конечно, принято, чтобы желания исполнялись, но у Мерлина — все не то… потому что напрягает окружающих. Одного он, дурак, не понимает: своим для тех, с кем он сговорился, он никогда не станет все равно: для той силы «своих» не бывает. В мире нет добра и нет зла, а есть созидание и есть разрушение. Они дополняют друг друга, это безусловно, но победить разрушение не может, потому что оно разрушительно само по себе, иначе в мире давным-давно воцарился бы хаос. Разрушение ведь гораздо активнее, для него нет этических или моральных норм и преград, оно вольно действовать, как ему захочется. Да, можно договориться с тем, кого называют… сам, впрочем, знаешь, как называют… но толку от этого договора не будет никакого, ибо исход для всех, кто ему близок, будет всегда один. Можно какое-то время пользоваться благами — как правило, материальными, — полученными в обмен на верную службу, но ведь по счетам, так или иначе придется платить, и расплата будет поистине страшной… Те, кто служит созиданию, вовсе не обязательно катаются как сыр в масле, они могут даже вовсе ничего не получить за свою paботу. Но что бы там ни говорили, но все-таки… все-таки это — созидание. Хотя, — он печально усмехнулся, — ради разрушения тоже ведь можно созидать — на каком-то этапе, просто ради подготовки… или еще чего-нибудь…

— Совсем ты запутался, сэр Фома, — сердито сказ Иван, — и меня этой чепухой тоже запутал… И зло тебе нравится, и добро не годится… Загнул ты, любезный сэр.

Фома посмотрел на него искоса и вдруг рассмеялся:

— А ты не так прост, как кажешься, сэр Иан! Тебя нз мякине не проведешь, не зря так тобой заинтересовались. И откуда ты такой взялся?

— Ага, — произнес Иван. — Переходим к главному вопросу, не так ли?

— Почему твое происхождение — главный вопрос? — удивился Фома. — Не хочешь говорить — твое дело. Какая разница? Все равно понятно, что силы, которые поддерживают Мерлина в его дурацком желании оторваться, не есть твои друзья, сэр рыцарь. Хотя они в тебе очень заинтересованы.

— Очень, — буркнул Иван. — На что я им сдался?

— Не знаю, не знаю, — проговорил Фома. — Ты ли им нужен, или то, что у тебя есть, тебе лично не принадлежащее…

— А кому же тогда принадлежащее? — зло сказал Иван.

— Ага, — протянул Фома, пристально посмотрев на него. — Значит, я так понимаю, что-то такое у тебя все же при себе имеется?

Иван не ответил, сердито отвернувшись. Минуту они скакали, не говоря ни слова.

— Послушай, — мягко сказал Фома. — Я не буду спрашивать, что за предметы хотят отобрать у тебя начальники Мерлина… или кто они ему там. Знай только одно: я с тобой.

— Что значит — со мной?

— Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не сделаешь того, зачем попал сюда.

— И с какой же это стати? — несколько насмешливо спросил Иван. — Ты же знаешь — это опасно! Что за доброта?

— А с такой это стати, — в свою очередь начал сердиться Фома, — что я заинтересован в том, чтобы сохранить равновесие в этом мире, не допустить его разрушения, частичного или полного. Мне, с твоего позволения, это очень важно, р рыцарь, или кто ты есть на самом деле, слышишь!?.

— А ты знаешь, — пристально поглядев на него, после паузы сказал Иван, — ты ведь вовсе не тот, за кого себя выдаешь, любезный сэр Фома! Сбрасываешь постепенно личину… Из тебя такой же проводник или поэт, как из Мерлина раввин!

— Мерлин не похож на раввина! — вдруг подал голос Ланселот. Иван с удивлением посмотрел на рыцаря — за последний час тот не проронил не слова, и о его существовании как-то позабылось.

— Вот я и говорю, — согласился Иван, — что не похож., Прикидываешься ты, дорогой сэр Фома!