Цитадель

Ругать Митимасу было бессмысленно. Юкитомо внимательно слушал, кивая, а потом неожиданно ласковым тоном предложил отправить Митимасу куда-нибудь недели на две, например, посмотреть нефтяные промыслы в Этиго, чтобы за время его отсутствия семейные страсти немного поулеглись. Как раз на другой день уезжал в Касивадзаки их родственник, весьма рафинированный молодой человек, работавший в нефтяной компании. Вот его как раз и можно попросить захватить с собой Митимасу, чтобы показать тому Ниигату и остров Садо, а заодно ненавязчиво просветить, как надобно обращаться с женой. За это время Митимаса немного пообтешется, а Мия слегка успокоится. Митимасе же нравится путешествовать, смотреть новые земли, так что он будет в восторге. Томо была восхищена разумностью плана супруга. Она смотрела на Юкитомо с новой надеждой: теперь, когда они нашли для Митимасы жену, Юкитомо, всегда считавший сына проклятием всей своей жизни, возможно, смягчится и будет относиться к нему с любовью.

Дня три после отъезда Митимасы Мия продолжала сидеть в своей комнате и не показывала носа, ссылаясь на плохое самочувствие, но когда Митимаса исчез с её глаз, пыл её поутих, во всяком случае, она больше не заикалась о том, что вернётся домой.

— Послушай, Мия, — бодро сказал Юкитомо, рывком открыв дверь и усаживаясь у изголовья Мии. Он посмотрел на её маленькое личико, не тронутое косметикой. — Я собираюсь с Такао и Маки в Эносиму. С ночёвкой. Поедешь с нами?

Мия рывком привстала на футоне[55], встрепенувшись от юношеской свежести его голоса.

— Эносима… Это чудесно! — Она потуже затянула пояс на своей тонкой, почти детской талии. — Я просто обожаю тамошние лавочки… Там продают такие чудные перламутровые безделушки!

Из Эносимы Мия вернулась совершенно бодрой и посвежевшей. Она снова лучилась привычной улыбкой и источала очарование. Она ужасно мило и забавно рассказывала о том, как в Тигога-Фути рыбак умело выуживал для них абалонов и трубачей, и как в сувенирной лавочке Такао схватил самую огромную раковину харонии и попытался дудеть в неё своим крошечным ротиком. Она даже пришла в комнату Томо и очень мило извинилась, сложив на коленях руки:

— Простите меня за то, что я так недостойно вела себя… Больше этого не повторится.

— Кажется, Мия совсем успокоилась. Я пообещал, что мы будем держать Митимасу в ежовых рукавицах, — словно невзначай бросил Юкитомо, качая маленького Такао.

Через десять дней вернулся Митимаса. После поездки в Эносиму Мия стала заметно ласковей к супругу, и из их комнаты всё чаще доносились взрывы смеха. Юкитомо, казалось, был доволен, что молодожёны так славно ладят друг с другом.

Буря миновала, однако в душе Томо продолжало жить воспоминание о том озлобленном, угрюмом лице с прищуренными глазами, когда Мия набросилась на неё с упрёками. Милое личико нежной девушки, какой Мия представлялась Томо вначале, безвозвратно исчезло.

По традиции удача ждала того человека, который в ночь двадцать шестой луны седьмого месяца первым заметит на небосводе тоненький серпик нарождающегося месяца. Поэтому в эту ночь на возвышенностях, откуда хорошо видно небо, издавна собирались толпы народа. Как гласила легенда, в светящейся лодке юного месяца можно разглядеть божественную Троицу — самого Будду Амиду, милосердную богиню Каннон и Сэйси.

Усадьба семьи Сиракава, обращённая на восток, к заливу Синагава, была просто идеальным местом для обряда ожидания месяца. Юкитомо обожал устраивать по таким случаям пирушки для родственников и знакомых. Гости играли в разные игры и вовсю развлекались. Он и на сей раз пригласил с дюжину мужчин и женщин, которые расположились на втором этаже. По такому случаю все перегородки в комнатах были раздвинуты, чтобы было больше места. Гости играли в «цветочные карты», шашки «го» или просто угощались сакэ и закусками. Все наслаждались фривольным ночным весельем под предлогом «ожидания месяца».

Время от времени кто-то поглядывал на тёмное небо, словно внезапно припомнив, зачем они здесь собрались, и бормотал:

— Интересно, когда он появится? Уже пробило час…

— Что-то пока не видно… В газетах писали, что в половине второго.

— Хорошо бы к тому времени тучи не натянуло… И все возвращались к разбросанным на полу комнаты картам.

Томо спустилась вниз приказать служанкам, чтобы они принесли ещё сакэ и закусок, и по пути заглянула в комнату, где спал маленький Такао. Она увидела Маки, сгорбившуюся у постели. Рядом сидели Суга и Юми. Маки что-то тихонько рассказывала им.

При виде Томо все резко умолкли. При этом лица у них сделались такими нелепыми и сконфуженными, что на Томо вдруг снизошло прозрение, похожее на удар электрического тока. Она поняла, что произошло.

Когда Томо, покончив с делами, направлялась к себе, у ведущей на второй этаж лестницы она увидела маячившую, словно тень, Сугу.

— Госпожа… — прошептала та еле слышно, словно пыталась сдержать рвущуюся наружу боль.

— Что случилось, Суга? О чём вы говорили с Маки?

Словно по молчаливому согласию обе вышли на безлюдную веранду.