Цитадель тамплиеров

— Не понимаю, — встал на ноги шевалье.

— Несколько часов я уговариваю вас вступить в орден тамплиеров. И не получил ответа.

— Разве у меня есть выбор?

— Конечно, — удивился брат Гийом. — Вы можете отказаться.

— И тогда?

— Вас убьют.

— Кто же в такой ситуации отказывается… — хмыкнул шевалье.

Брат Гийом помрачнел.

— Вы — не первый, из тех, кто прошел длинный путь испытаний, некоторые отказывались от нас по мотивам религии и морали. Они жертвовали собой. На мой взгляд, их леденило дыхание истины, они пугались ее. Ведь в христианской могиле тепло, как в овечьем подбрюшье.

— Я понимаю, о чем вы толкуете. Вы предлагаете мне войти в святая святых ордена в нарушение его правил.

— Что вы имеете в виду? — поморщился брат Гийом.

— Я, вы знаете, не родовит.

— Я тоже — лишь сын корабельщика.

— Я — урод.

— Мое уродство менее заметно.

— Я никогда не носил креста и пролил много христианской крови.

— С трудом можно найти христианина, который бы этого не сделал.

— Я — ассасин!

— Я предсказывал, что вы в этом признаетесь.

— Тогда, — шевалье сглотнул слюну, — тогда я согласен!

Брат Гийом потянулся и еще раз присел. Он был явно доволен.

— Обряд посвящения, видимо, состоялся, — сказал он. Теперь будут выборы Великого магистра, и через час или два у нас будет новый верховный воитель, видимо — граф де Ридфор.

— По разговорам в капелле приора Борже я понял, что все хотят де Марейля.

— Великий магистр не обязан быть выдающейся личностью, но нельзя допустить на это место ничтожество. Ридфор порывист, непредсказуем. Такой и нужен в ближайшие годы. Но хватит об этом. Есть одно срочное дело. Надо немедленно выехать в лепрозорий.

— Лепрозорий?

— И привезти оттуда короля. Вы ведь обещали ему, что вызволите его.

— Я действительно обещал, но не думал и пальцем пошевелить ради этого.

— Привыкайте, — брат Гийом потряс опустевшую баклажку, — в вашей новой деятельности могут произойти и большие неожиданности.

— А для чего понадобился здесь прокаженный?

— Тайно взбунтовался двойник его величества, бывший писец Бонифаций. И со своими новыми друзьями-госпитальерами готовит нам сильную неприятность. Они хорошо подготовились. Нас в городе не любят. Опасны нищие, если их много. Что делать с Иерусалимом, мы решим позже, а пока нужно его отстоять. И настоящий король нам поможет. Пятнадцать вооруженных всадников обязаны вам беспрекословно подчиниться, когда вы предъявите этот перстень. Они готовы.

Шевалье подбросил в руке массивный серебряный перстень с изображением сложной геометрической фигуры.

— Вы заранее знали, что я стану вашим союзником?

— Нет. По принятым в нашей обители правилам вам надлежит называть меня братом.

— Братом во Христе или вы намекаете, брат Гийом, на те силы, о которых упоминали?

— Это долгий разговор. Мы вернемся к нему, обещаю.

Глава XXX. Спаситель

Настоятель монастыря Святого Лазаря долго рассматривал пергамент. Он был третьим настоятелем здесь за последние пять лет. Он не сомневался, что прокаженный, называвший себя королем, — сумасшедший. Но знал и то, что обязан за ним присматривать неусыпно. И вот среди ночи является негодяй, когда-то прокравшийся к Бодуэну в барак прокаженных… Пятнистая рожа! И предъявляет пергамент с подписью графа де Торрожа: требование передать этому типу прокаженного, возомнившего себя иерусалимским владыкой. Между тем уже несколько дней ходит слух, что Великий магистр скончался. Как быть? Не подвох ли?

— Прошу меня извинить, шевалье, но тюрьма лепрозория не в моем ведении.

— Не надо лгать. Я знаю, кто здесь хозяин.

Итальянец пристыженно улыбнулся и взмок.

Ночь была душная.

— Все-таки я снесусь с Великим магистром.

— Он находится в Вифлееме, и вы пытаетесь оттянуть время. Об этом будет доложено верховному капитулу.

— Святая Мария! — всплеснул руками настоятель. — Но поймите и вы меня! Это самый опасный из государственных преступников, и я не могу так просто…

— Это король! — проревел де Труа и поднес к лицу настоятеля кулак с восьмиугольным перстнем.

Настоятель онемел. Он слышал об этом знаке отличия, но увидел его впервые и понял, что деться некуда. Но снаружи донесся крик, вернее, крики.

— Кто это? — прошипел де Труа.

Он понял, что у ворот тюрьмы началась какая-то драка, и вылетел от настоятеля. Его люди ждали, как велено, у крыльца, не спешиваясь. Де Труа прыгнул в седло, обнажил сарацинскую саблю скомандовал, и всадники поскакали за ним.

Ворота тюрьмы были уже выломаны. Один охранник лежал на земле, схватившись руками за копье, торчащее из его груди, другой верещал от боли возле стены. Когда де Труа влетел в ограду, Гуле и его подручные бежали к бараку прокаженных. Нападения сзади они не ждали.

Мало что могло их смутить… По команде Гуле большая часть его людей обратилась лицами к всадникам, выскочившим из темноты, и ударили из самострелов, а пятеро побежали дальше.

Де Труа спрыгнул со своего раненого жеребца. Дверь барака трещала. Бандиты не успевали заново приготовить к бою свои арбалеты. Блеснули мечи и кинжалы. Из барака донесся многоголосый вой.