Цирк семьи Пайло

А как насчет того парня, которого полиция Брисбена подобрала на стройплощадке разгуливавшим в клоунском наряде? Ну, помните, парень исчез некоторое время назад вместе со своим дружком. Тогда считали, что это все бандитские разборки – те двое были подозрительными типами, наверняка, наркоманами. И вот через несколько недель он объявился. Полиция тщательно его допросила. Психиатрическая экспертиза определила его как нормальнейшего человека. По его словам, он не знал, где находился, и, похоже, не врал. Что же до второго парня, то его историю мусолили во всех новостях с неделю или больше. Кто-то заявлял, что видел его в бушленде с какой-то странной женщиной, но точных доказательств тому не существовало.

* * *

Как только поутих шум, закончились допросы в полиции, осмотры психиатров и нескончаемые расспросы родных и друзей – никто из них не относился к нему как прежде, жизнь Джейми продолжалась так, словно у него из памяти стерли много лет. Он чувствовал физическую усталость, словно после битвы, а ум его хватался за неясные тени. Похоже, он утратил чувство времени, и недели без работы тянулись как один долгий день, пока он чем-то занимался в доме родителей, пытаясь снова привыкнуть к мелочам повседневной жизни. Его смутно тревожили и угнетали вопросы, возникавшие глубоко внутри и словно задаваемые кем-то незнакомым. Иногда он останавливался посреди дела, качал головой и что-то бормотал себе под нос, словно сдаваясь: «Не знаю». В иные разы он словно отключался, глядя в пространство с пустой головой и цепляясь за мысли, словно нащупывая в темноте выключатель, с отвисшей челюстью и лежащей на коленях открытой книгой.

Со смешанным чувством любопытства и ужаса он читал газетные статьи, которые ему показывали родители. О затоптанных насмерть, о беззубом священнике, бормотавшем что-то о цирке и напрочь отказывавшемся произнести еще хоть слово, о том, как самого Джейми обнаружили слонявшимся по улице в клоунском одеянии и совершенно неспособным ответить на простые вопросы об обнаруженных у него на башмаках пятнах крови.

Его разум осторожно пытался припомнить ту ночь, ища ответы, но не слишком настойчиво и долго. Он помнил, как шатался, словно пьяный, и грохнулся на обочину, прежде чем его обнаружили полицейские, но до этого-то что?.. Что-то там было, должно быть. И где-то почти на уровне подсознания он понимал, что лучше всего оставить это в тайне.

Чтобы все забыть, потребовалось загадать последнее желание, стоя под ослепительно яркими звездами. Маленький бархатный кисет он обнаружил в кармане, в последний раз покидая цирк. Когда его нашли полицейские, он уже полностью выжег все произошедшее из своей памяти.

А маленький бархатный кисет оставался лежать в ящике его прикроватной тумбочки, наполовину полный. Он частенько взвешивал его на ладони – слишком тяжелый для своих размеров, и слушал звук, похожий на позвякивание стеклянных шариков. Потом он вдруг бросал его, словно тот жег ему пальцы, и шел мыть руки.

Несмотря на провал в памяти, его продолжали донимать кошмары. Яркие и безжалостные видения ада – молодая Земля, управляемая другими законами. Сцены, где лютые чешуйчатые воины топтали копытами содрогающуюся землю и выли из какой-то невидимой тюрьмы, кидаясь на решетки…

И сквозь эти жуткие и навязчивые кошмары доносился некий знакомый голос: «Твое время еще не вышло. Слышишь, дружок? Наслаждаешься там отдыхом? Нравятся тебе эти маленькие ужастики каждую ночь? Да, вот теперь ты кое-что знаешь о цирке. Именно теперь. Веселье только-только началось. Смеху не оберешься. Когда созреешь, заходи посмеяться, потому что если они не отпускают меня, то и тебя не отпустят, ты уж поверь. Шоу закончилось, но не прекратилось, помяни мое слово. Мы еще вернемся в этот город, дорогой мой, а я что-то не припомню, чтобы давал тебе расчет…»

И проснувшись, он всегда ощущал, что за ночь в нем выросло что-то новое, его вырвали с корнем и выбросили, однако оно готово в любой момент прорасти вновь. Ему нужно быть настороже, но он не понимал – кого именно остерегаться.

И он знал, что есть в мире очень странные места. Ему казалось, что весь мир – это цирк, и у каждого из нас есть бесплатный билет.

И всех артистов вызывают на поклон. Рано или поздно.