Цирк чудес

Элизабет Макнил Цирк чудес

Elizabeth Macneal

Circus of Wonders

* * *

Папе и маме, с любовью

Часть I. Май 1866

Невозможно дважды войти в одну и ту же реку.

Гераклит, «Фрагменты»

Мы незавершенные, наполовину собранные существа.

Мэри Шелли, «Франкенштейн», 1823

Нелл

Все начинается с рекламной афиши, прибитой гвоздем к дубовому стволу.

– Балаган Чудес Джаспера Джупитера!

– Что это такое?

– Лучшее представление на свете!

Все проталкиваются вперед, кричат и цыкают друг на друга. Какая-то женщина вопит: «Поосторожнее с локтями!»

Через просветы между подмышками Нелл видит кусочек афиши. Буйство красок, ярко-красный цвет с золотой каймой. Изображение бородатой женщины в красном камзоле и с золотыми крылышками, прикрепленными к башмакам.

«Стелла Певчая Птичка, бородатая, как медведь!»

Нелл наклоняется ближе, пытаясь увидеть афишу целиком, разобрать слова, украшенные затейливыми завитушками.

«Знаменитая слониха Минни!» – огромное серое существо с длинным хоботом.

«Валлийская великанша Брунетт. Самый маленький в мире музей курьезных предметов», – набросок белого крокодила в стеклянной банке, сброшенная змеиная кожа.

В верхней части афиши – лицо мужчины, в три раза превосходящее по размеру другие иллюстрации. Лихо закрученные усы, трость наискосок, в виде молнии.

«Антрепренер Джаспер Джупитер представляет поразительную труппу живых курьезов», – читает она.

– Что такое «живой курьез»? – спрашивает Нелл у своего брата.

Тот не отвечает.

Стоя там, она забывает о бесконечной срезке и плетении нарциссов и фиалок, о многочисленных пчелиных укусах на распухших руках, о весеннем солнце, которое припекает кожу, пока она не кажется обваренной кипятком. В ней зарождается предчувствие чуда. Сюда, в их маленький поселок, приехал цирк. Он раскинет шатер на выбеленных солью полях за деревней, раскрасит небо сполохами изысканных красок, привезет жонглеров с кинжалами, экзотических животных и девушек, которые будут прогуливаться по улицам с видом надменных собственниц. Она прижимается к брату и слушает вереницу вопросов, аханья и восклицаний.

– Как они заставляют пуделей танцевать?

– Обезьяна, наряженная светским щеголем!

– Это и впрямь бородатая женщина?

– Мышиные шкурки. Это приклеенные мышиные шкурки.

Нелл смотрит на афишу – на завернутые края, яркие цвета, переливающийся шрифт – и пытается навсегда запечатлеть ее в памяти. Ей хочется сохранить эту афишу. Ей хочется тайком вернуться под покровом ночи и сорвать ее с гвоздей – аккуратно, чтобы не порвать бумагу, – и рассматривать ее, когда захочется, изучать этих курьезных людей так же внимательно, как она корпит над библейскими гравюрами.

Шатровые представления часто проходили в соседних городках, но еще никогда в их поселке. Ее отец даже посетил цирк Сэнджера, когда тот устраивал представления в Гастингсе. Он рассказывал истории о мальчиках с накрашенными губами, скачущих на лошадях вверх тормашками и стреляющих в пинтовые горшки. «Ты не поверишь, какие чудеса. А что вытворяют гимнастки – ох, они на голову выше девочек из Брайтона!» В провинции слухи о цирковых катастрофах жадно передавались из уст в уста. Укротители, съеденные львами, эквилибристки, расхаживавшие на цыпочках по натянутой проволоке и разбивавшиеся насмерть, внезапные пожары, целиком пожиравшие цирковые шатры и варившие китов прямо в аквариуме.

Крики ненадолго затихли, и тишину разорвал голос:

– Ты тоже участвуешь в представлении?

Это корзинщик Ленни; рыжие волосы падают ему на глаза. Он ухмыляется, ждет, что прочие к нему присоединятся. Люди вокруг замолкают. Воодушевленный их молчанием, он восклицает:

– Покажи нам стойку на руках, пока не появились другие чудеса!

Брат Нелл кривится, и сначала она думает, что Ленни обратился к нему. Но это невозможно, потому что Чарли обычный, ничем не примечательный парень. Это на нее смотрит Ленни, его взгляд скользит по ее лицу и рукам.

Тишина прерывается возбужденными шепотками.

– Что он сказал?

– Я не расслышала!

Шарканье ног, нервозный ропот.