Цирк

Некоторые полицейские считают, что я очень важный полицейский чиновник, другие, что я из ФБР. Ну, и оставим им то, что они воображают. Ужасная история, Бруно, очень ужасная. Она показывает, что бедняга Фосетт был прав, нас толкают к тому, чтобы мы в отчаянии полезли в Крау. Что касается меня, то я уже зашел далеко. Но кто знает, кто окажется следующим? Я не знаю, право, никто не имеет права просить вас продолжать участвовать в этом страшном деле. Есть предел и патриотизму — у Пилгрима и Фосетта его было предостаточно, не так ли? Отныне вы свободны от всех обязательств, которые вы взяли на себя.

— Говорите только за себя, — тон Ринфилда изменился. Это задело его и становилось его личным делом. — Погибли два хороших человека. Вы хотите, чтобы их гибель оказалась напрасной? Я еду в Европу.

Адмирал заморгал и взглянул на Бруно.

— А вы?

Бруно молча бросил на него быстрый взгляд.

— Ладно, — Адмирал был несколько ошарашен. — Если вы готовы идти на риск, что же, я готов принять вашу жертву. Да, это эгоизм с моей стороны, но нам отчаянно нужны эти сведения. Я не буду пытаться вас благодарить, честно говоря, я не знаю как это сделать. Но единственное, чем я смогу вас обеспечить, так это безопасность. Я приставлю к вам пятерку лучших своих людей, скажем, в качестве представителей прессы, а когда вы будете на борту корабля...

В этот момент его прервал Бруно.

— Если вы приставите к нам своих людей, то никто никуда не поедет, в том числе и я. А из того, что мне рассказали, хотя я до конца в этом не разобрался, если не поеду я, то и другим ехать незачем. Исключением является доктор Харпер, за которого поручился покойник. Лучшего порекомендовать вы не сможете. Что касается других ваших людей, то кто, как вы думаете, прикончил Пилгрима и Фосетта? Без поддержки у нас больше шансов на успех.

Бруно резко повернулся и вышел. Адмирал посмотрел ему вслед, испытывая на миг недостаток в словах, но от необходимости комментариев его спасло появление полицейского сержанта с небольшой черной коробочкой. В это время к Чарльзу вернулся его обычный цвет лица, и успокоившийся Ринфилд понял, что это человек, который быстро уравновешивал нервы.

— Это запись? — спросил Адмирал и, когда сержант кивнул, добавил: Можно воспользоваться вашим кабинетом, мистер Ринфилд?

— Конечно, — он оглянулся, — но лучше не здесь, а в поезде. Тут слишком много посторонних.

Когда за ними закрылась дверь кабинета, Ринфилд осведомился:

— Что вы ожидаете услышать?

— Ваш голос.

Ринфилд изумился, а Адмирал уточнил:

— Или что-то похожее на ваш или на голос Бруно. В цирке Фосетту были знакомы лишь ваши голоса, ни на чьи другие он бы сюда не пришел.

Они прослушали запись, после чего Ринфилд спокойно заметил:

— Это не мой голос. Вы сами понимаете, что не мой.

— Мой дорогой Ринфилд, а я и не думал, что это будете вы. Но я вынужден был прослушать это дважды, чтобы убедиться. Когда человек говорит так быстро и в отрывистой манере, в его голосе появляются необычные тона.

Этому может способствовать кусок шелка, положенный на микрофон трубки. Я не виню беднягу Фосетта за то, что позволил себя одурачить, особенно если учесть, что мысли его в это время были заняты другим. Но, черт побери, какое все-таки великолепное подражание, — Адмирал смолк, задумался и внимательно взглянул на Ринфилда. — Чтобы я лучше знал и был уверен, да и вы тоже — никого из моих людей не знаете и ни с кем не разговаривали, так?

— Ринфилд кивнул. — Тогда этот звонок сделал тот, кто досконально знал ваш голос и изучил его.

— Абсурд! Если вы предполагаете...

— Прежде всего, я боюсь того, что предполагаю. Послушайте, если могут проникнуть в нашу организацию, то не думаете ли вы, что в ваш чертов цирк нельзя проникнуть? В конце концов, у вас работают люди 25 национальностей, а у меня только одной.

— Вы — ЦРУ. Все хотят просочиться в ЦРУ. А кому нужно внедрятся в безвредный цирк?

— Никому. Но в глазах этих безбожников вы не безвредный цирк, вы филиал ЦРУ, и поэтому вполне созрели для внедрения. Не позволяйте вашему патриотизму затмевать вашу проницательность. Давайте послушаем запись еще раз. Только на этот раз не слушайте свой голос, слушайте чей-то другой. Я предполагаю, что вы знаете голоса всех, кто служит в вашем заведении. И чтобы сузить поле поисков, вспомните, что многие из ваших людей говорят с иностранным акцентом. Это голос англосакса, возможно американца, хотя я и не могу быть уверенным в этом.

Они прослушали запись еще четыре раза и в конце концов Ринфилд покачал головой.

— Ничего определенного. Очень сильные искажения.

— Благодарю, сержант, вы свободны. — Когда сержант удалился, Адмирал принялся быстро расхаживать по кабинету, затем довольно кивнул головой. Какая представительная мысль. Чудесная мысль! Соединительное звено между моим полем деятельности и вашим.

— Вы дьявольски уверены.

— Я дьявольски уверен в одном: человек моего круга скорее махнет рукой на поиски, чем решится открыть клетку с тиграми.

Ринфилд подтверждающе кивнул. В свою очередь должен заметить, что тоже думал об этом.