Цирк

Вас найдут и помогут добраться до каюты. Доктор Харпер немедленно явится туда. Он хочет дать вам полный инструктаж о деталях операции.

— Вам он уже сказал, — констатировал Бруно с обычной беспристрастностью.

— Мне он ничего не сказал. Насколько я знаю доктора Харпера, он наверняка попросит вас ничего не сообщать мне.

— Я сделаю все, как вы сказали. Теперь, поскольку вы свою миссию выполнили, мы можем вернуться. Конечно, тройная смена такси для вас правило из правил, я же отправлюсь прямо на корабль. Это быстрее и дешевле, и к черту ЦРУ.

Она дотронулась до его руки.

— Я раскаиваюсь. Искренне. Как долго я должна это делать? — не услышав ответа, она улыбнулась, и эта улыбка, как и ее ладонь была неуверенной. — Мне кажется, что человек, зарабатывающий столько, сколько вы, может позволить себе покормить бедную девушку, вроде меня. Или вернемся в порт? Не уезжайте пожалуйста, я не хочу сейчас возвращаться.

— Почему?

— Не знаю. Это — все те же неясные подозрения. Просто я хочу все делать правильно.

— Я был прав в тот первый раз. Вы гусыня, — Бруно вздохнул, взял меню и протянул Марии, странно взглянув на нее. — Забавно. Я полагал, что у вас темные глаза, а они стали карими. Темные, темно-карие, понятно вам, не карие. Как это вам удается? У вас что, есть переключатель или как?

Она торжествующе посмотрела на него.

— Нет.

— Тогда он у меня в глазах. Скажите, а почему доктор Харпер не мог придти сам и рассказать все это?

— Это произвело бы очень странное впечатление, если бы вас увидели вместе. Вы никогда друг с другом не разговаривали. Что он для вас или вы для него?

— А-а!

— Другое дело мы. Или вы забыли? Это самая естественная вещь на свете. Я влюблена в вас, а вы в меня.

* * *

— Он все еще влюблен в свою покойную жену, — голос Марии был спокойным и ровным. Положив руки на перила, она стояла на палубе теплохода «Карпентарий», почти не обращая внимания на холодный ночной ветер, наблюдая с кажущейся зачарованностью, но на самом деле ничего не видя. В это время гигантские портовые краны, сверкая прожекторами, грузили на борт вагоны.

Она невольно вздрогнула, когда на ее руку легла чью-то ладонь и насмешливый голос спросил:

— Ну, так кто влюблен и в чью жену?

Она повернулась и увидела Генри Ринфилда. Его тонкое интеллигентное лицо улыбалось.

— Вы должны были кашлянуть или еще что-то в этом роде, — с укоризной промолвила она. — Вы меня напугали.

— Извините. Но на мне могли быть сапоги с подковами, и вы все равно бы не услышали меня из-за этого ужасного грохота. Ну ладно, оставим это.

Так кто в кого влюблен?

— О чем вы говорите?

— О любви, — терпеливо ответил он. — Когда я подошел, вы говорили о ней.

— Я? — неуверенно произнесла она. — Не удивительно. Моя сестра утверждает, что во время сна я все время болтаю. Может быть, я стоя и уснула. Вы когда-нибудь читали последователей Фрейда?

— Увы, нет. Уверен, что это мое упущение. Но ради бога, что вы делаете здесь?

Она задрожала.

— Мечтаю, конечно, и что-то замерзла.

— Поднимемся выше. Тут есть прекрасный бар в старом стиле. Очень теплый бар. Бренди вас согреет.

— Постель меня тоже согреет, а в баре я уже была.

— Вы отказываетесь от вечерней порции с последним из Ринфилдов?

— Никогда! — она рассмеялась и взяла его под руку. — Ведите!

В буфете — это заведение вряд ли можно было назвать баром — стояли глубокие зеленые кожаные кресла, бронзовые столы. Тут же находились очень незаметный официант и отличное бренди. Мария заказала одну порцию, Генри три, и, приканчивая третью порцию, он, потеряв голову от алкоголя, начал форсировать события, устремив в ее глаза свой тоскующий и жаждущий взгляд.

Он взял ее руку в свою и затосковал еще больше.

Мария взглянула на его руку.

— Это несправедливо, — заметила она. — Правила диктуют женщинам носить обручальные кольца, если они помолвлены, и свадебные, если она замужем. Мужчин это не касается, и я полагаю, что это неправильно.

— Я тоже так думаю.

Если бы она сказала, что он должен носить колокольчик на шее, он бы и с этим согласился.

— Тогда где же ваше?

— Что?

— Ваше обручальное кольцо? Иви свое носит. Ваша невеста, зеленоглазая. Вы ее помните?

Хмель мгновенно выветрился у него из головы.

— Как вы про это узнали?

— Вы забыли, что я провожу по несколько часов в день с вашим дядей? У него нет своих детей, поэтому предметом его гордости и радости являются его племянники, — она взяла свою сумочку и поднялась. — Спасибо за бренди.

Спокойной ночи. Надеюсь, что во сне вы увидите свою невесту.

Генри грустно посмотрел ей вслед.

* * *

Мария пробыла в постели не более пяти минут, как в дверь ее каюты постучали.

— Входите, не заперто, — сказала она.

Вошел Бруно и прикрыл за собой дверь.

— Надо запирать. Учитывая мой характер, и то, что вокруг ходит Генри.

— Генри?

— Его видели заказывающим двойную порцию. Вид у него как у Ромео, обнаружившего, что он исполнял серенады возле чужого балкона. Чудесная каюта.

— Вы пришли сюда для этого?

— Вам дали эту каюту?

— Забавный вопрос. Но для ясности. Стюард, очень чудесный человек, предложил мне семь или восемь кают на выбор. Я выбрала именно эту.