Цинковый поцелуй

Леша оторвал краешек накладной, свернул трубочкой, чиркнул зажигалкой… Поколебавшись немного, сунул в желтый огонек палец – заорал, уронил мини-факел, затоптал торопливо, долго дул на вполне материальный и жутко ноющий волдырь. Разозлился сам на себя: совсем ты, мужик, дошел! Да сперли твой насос, обычное дело. Увидели, что плохо лежит, и укатили ночью – в хозяйстве вещь полезная…

Злость на себя, на жену, на тещу, на проклятого прудового жителя нарастала, и он торопливо пошагал к крыльцу, пока не прошел боевой запал этой злости…

– Алексей, вы не видели мою сумку? Она лежала здесь, на крыльце… – теща вышла из дома с очень недовольным выражением лица, похоже, так и не договорившись ни о чем с дочерью.

– Я… ее… – промямлил Леша, вытирая холодную испарину со лба, – я ее туда… к пруду снес…

– Зачем? – теща удивилась совершенно искренне.

Понятно… Все правильно, почем ей знать, где и откуда полезут вызванные ее отравой призраки – из пруда или из городской канализации…

– Я… ну, думал… может, перекусим… ну, на свежем воздухе…

– Зря вы так думали, – ледяным тоном отрезала Елизавета Васильевна, обладавшая незаурядным даром без единого грубого слова дать Леше почувствовать, какой он кретин, дебил и полный дегенерат… И уверенной, быстрой походкой пошла за сумкой, не снисходя до просьбы принести ее обратно.

Леша злорадно смотрел на ее летний брючный костюм и шляпу с неимоверно широкими полями. По случаю выезда в безлюдное загородное местечко теща позволила себе некую экстравагантность в наряде, сказать, что цвета ее одежды были кричащими, – ничего не сказать. Они не просто кричали – они истошно вопили, пронзительно свистели, подпрыгивали на месте и размахивали конечностями. А воздействием на сетчатку глаза немногим уступали светошумовой гранате «Заря».

Если тот, кто сидит в пруду, реагирует на внешние раздражители не только в лице Леши, то… Но и он внес свою маленькую лепту, осторожно положив на дальнем берегу сумку и отойдя на безопасное расстояние, зашвырнул в пруд два кирпича…

Теща обходила пруд, стараясь не наступить на кучки гниющих водорослей. Леша, затаив дыхание, следил за нею и сам не знал, чего хочет больше – чтобы все оказалось его горячечным бредом или…

11

– Мама?!

Ирка – встрепанная, с пылью в волосах – все-таки услышала, что-то услышала, находясь в доме. Плеск воды? Сдавленный крик, перешедший в бульканье?

– Виноградов, где мама? – глаза ее метались по участку, как два напуганных крысенка.

Он медленно повернулся к ней, выпрямившись во весь рост, развернул плечи и ответил после тяжелой паузы:

– Разве я сторож маме твоей? И у меня есть имя.

Сделал три уверенных шага к крыльцу и повторил раздельно:

– У меня. Есть. Имя.

Ирина смотрела на мужа сейчас (и всегда!) сверху вниз, она вообще была на четыре сантиметра выше, но под его давящим взглядом из-под очков сжалась, ссутулилась, отступила назад, сказала неуверенно, прислонившись к двери:

– Ты чего, Вино… Леша?

– Ничего, все в порядке, – жестко улыбнулся он уголками губ, поднимаясь по ступеням. – Пошли в дом. В наш дом.

Конечно, ничего этого не было. Все это Леша представил, пока теща возвращалась от пруда с сумкой. А Ирка действительно выскочила на крыльцо с совершенно ледяным лицом. Леша попытался принять тот суровый и мужественный вид, который только что вообразил: напряг скулы, стиснул кулаки и распрямил узкие плечи – и тут же скривился, сдавив невзначай ноющий волдырь ожога.

Ирина не обратила никакого внимания на его мимические попытки, прошла к машине, не глядя ни на мать, ни на мужа.

– Запирайте дом, Алексей. Мы уезжаем, – Елизавета Васильевна явно не собиралась посвящать его в подробности разговора с дочерью и в детали принятых (или отложенных?) решений.

– Но ведь… мы ведь еще… постройки… теплица, фундамент для бани… – залепетал Леша совсем уж невразумительно.

– Мы уезжаем, – повторила теща с плохо скрытым презрением.

Если бы кто-то сказал этой высокой, моложавой, абсолютно спокойной женщине, что зять подозревает ее в отравлении (его? этого слизняка?) – она смеялась бы долго, весело и абсолютно искренне. Ну и возомнил зятек о себе! Да чтобы растереть такого в порошок, достаточно одного слова и короткого взгляда, а потом хорошенько проветрить комнату…

12

«С этим надо кончать. С этим надо кончать», – твердил Леша про себя два последних дня.

Не конкретизируя, впрочем, с чем ему покончить: с такой вот непутевой семейной жизнью, с осточертевшим обществом тещи или с тем, кто живет в пруду. Наверное, он имел в виду все сразу. Но начать решил именно с пруда.

Последняя попытка должна стать окончательной. Довольно. Хватит. Где бы ни была проклятая яма – в его мозгу или на дедушкином огороде, – сегодня и сейчас он с ней покончит. Убьет всех таящихся на дне призраков и зысыпет самосвалом песка, если надо – двумя самосвалами. А потом разберется и с другими проблемами. Пришло время.