Цинь Шихуанди

Через десять минут оба вновь сидели за столом. Одежда так и осталась лежать на полу, к тому же теперь они переместились на большую мягкую скамью, где император с удовольствием вытянулся, положив толстые ноги на бедра Джии.

- Ешь вишню! - Цинь Шихуан кивнул на вазы с фруктами. - Смотри, сколько крови у тебя, а вишня очень полезна для такого. Кстати, вот подстели под себя эту простынку, чтобы не испачкать обивку. Тебе не было больно?

- Она покачала головой:

- Нет, нисколько. Очень приятно... хотя...

- А? - император прищурился. - Что «хотя»?

- Немного было больно.

- Это хорошо! - он довольно кивнул. - Я люблю именно эти моменты, когда делаю больно. Но кричала ты так, словно я в тебя кинжал воткнул! Молодец!

- Значит, тебе понравилось?

- Нормально, - Цинь Шихуан кивнул. - Ешь вишню, а я пока отдышусь — что ни говори, а я всё-таки толстый!

- Красивый!

- И красивый тоже.

Через некоторое время, закончив ужин, они переместились на кровать. Выполненное из красного сандалового дерева, огромное роскошное ложе с балдахином позволяло расположиться сколько угодно вольготно, но император приказал Джии лечь совсем рядом, чтобы время от времени она могла поддерживать в нём мужской интерес к её присутствию и, одновременно, греть его своим телом. Для простой девушки, привыкшей, как и все китайцы, спать на полу, мягкая кровать показалась самым волшебным местом на земле, и она истово выполняла все пожелания своего господина, лишь бы ему было с ней хорошо и он не прогнал её до самого утра. Впрочем, довольный её старанием, Цинь Шихуан и не собирался этого делать. Когда он, удовлетворившись и устав, немного отстранил от себя Джию, это означало лишь то, что теперь она может отдохнуть.

- Не проголодалась? - император глазами указал на стол. - Смотри, там ещё много еды.

- Нет. Спасибо за заботу.... Чжен. Я сыта, но если бы даже ничего до этого не ела, то одно нахождение рядом с тобой насытило бы меня на много дней вперёд.

Цинь Шихуан хмыкнул:

- Я забочусь о каждом своём подданном. Каждый китаец должен знать, что император неусыпно печётся о его благе и радоваться этому. Ты тоже радуешься — я это вижу, и мне это нравится. Утром тебе завернут всю оставшуюся еду с собой, а ещё я подарю тебе вот того маленького золотого тигрёнка.

- Спасибо! Теперь и у меня будет твой подарок, как и у остальных твоих женщин!

- Ты заслужила его, как и они, - сказал он. - Ну что, не хочешь спать?

- Не знаю... а ты?

- Немного.

- Расскажи мне о себе, - Джия, до этого лежавшая на спине, повернулась к императору лицом и осторожно погладила его по груди. - Расскажи, как ты стал таким великим?

- Захотел - и стал! - Цинь Шихуан широко зевнул. - Сначала мне пришлось доказать окружающим меня людям, что то, что я задумал, совершенно необходимо, вполне выполнимо и принесёт всем славу. После этого я завоевал все шесть государств, которые, враждовав между собой, лишь вредили китайскому народу, а завоевав, я объединил всю страну воедино, сделав её величайшей империей.

- Как они назывались, это государства? - спросила Джия.

- Так же, как и сейчас называются некоторые наши провинции: Хан, Вэй, Чу, Чжао, Янь, Ци. А вообще, я разбил Поднебесную сразу на 36 областей, и у каждой свой начальник, свой генерал и государственный инспектор, преданный лично мне.

- А их правители не хотели сами объединиться? Это ведь лучше для всех.

- Конечно, не хотели, - Цинь Шихуан усмехнулся, но наивность девушки ему нравилась. - Кто захочет, чтобы у него отняли кормушку? А потом, они воевали между собой целых двести пятьдесят лет, нанося китайцам лишь ущерб.

- И что ты сделал?

- Я их всех казнил. Их, и всех их родственников до третьего колена. Зато в империи наступил порядок. Люди работают, радуются жизни, смеются. Работа теперь есть у всех и для каждого. Я построил Великую Китайскую стену, защитившую страну от набегов гуннов-уйгуров, построил великий канал Линцюй, и теперь, когда наши реки соединены, по всей стране процветает судоходство. Я построил тысячи километров великолепных дорог, которые развили торговлю до небывалых масштабов. Я построил сотни храмов и дворцов. Я, это всё я! Я сделал в стране единую письменность и единую систему измерений, которые удобны для каждого моего подданного. Я разгромил монгольских кочевников и присоединил к Китаю их земли. Я издал единый закон, и пусть в нём почти за каждое нарушение одна расплата — смерть, но мой народ одобряет такой подход. На стройках умерло два или четыре миллиона человечков, но это были сплошь преступники, пленные или слабаки. Туда им и дорога. Да и они, кстати, умирали с радостью, потому что я даровал им возможность потрудиться во славу империи, а умереть ради императора — это высшее наслаждение для любого моего подданного.

- Это великолепно! - всхлипнув, Джия вытерла подступившую слезу. - Я тоже готова умереть ради тебя. Хоть сейчас... когда прикажешь. Ты такой великий человек.... нет, ты не человек, ты-бог!

Цинь Шихуан улыбнулся и погладил девушку по голове: