Циклопы. Тетралогия

Завьялов нажал на клавишу авто-брелка, заставил двигатель очнуться. Распахнув водительскую дверцу, буркнул:

– Залезай давай, ушлепок.

– А можно не ругаться? – разобижено поинтересовался Иннокентий.

Завьялов представил, что ругает самого себя – кивнул:

– Лады. Запрыгивай, Кешка. Домой поедем.

По дороге к дому, Завьялов философски размышлял о прихотях злокозненной судьбы, частенько отвлекался на Кешу, почти расплющившего нос о боковое стекло: Кеша разглядывал московские улицы с неуемной непосредственностью любопытного ребенка.

"Откуда же ты взялся, такой дикий?" – думал, удивляясь ни сколько Кешиной реакции, сколько самому себе в бомжатском теле.

По идее, Боря должен был сейчас биться головой о больничную стену, кусать ворот смирительной рубашки – или Иннокентия лупить! – а он, в обличье старика, преспокойно катит на Порше до дома. Наблюдает за своим телом, за Кешей, как за неисследованной зверушкой…

Чудеса и выкрутасы здравой психики. Завьялову понадобилось полтора часа, чтобы обвыкнуть в новом теле, которое становилось все более послушным. Час, чтобы разложить по полочкам последовательность действий. Пять минут, чтобы остановить Порше у обочины, выйти из салона и, через приятелей, узнать, точнее – вспомнить, вычеркнутый из жизни и адресной книжки мобильный номер Сухотского.

– Алло, Сухой.

– А-а-а…, – в этот момент Сухотский, вероятно, монтировал воедино незнакомый голос в мобильнике и высветившийся номер Завьялова на нем же, – это…?

– Привет из позапрошлого года, Сережа. Из двадцать третьего февраля в Пивных Традициях.

– Завьялов, ты что ль?!

– Много текста, парень. У тебя – е с т ь? По адресу забросишь?

– Боря…? Боря да ты что?! Я завязал давно!!! – Голос Сережи сорвался на испуганный фальцет, перешел на трагический шепот: – Ты чо, Завянь, я уже сто лет не в теме…

Тут скажем прямо, что Сережин испуг родился не на пустом месте. В позапрошлом феврале, Завьялов как уже шесть месяцев жил с девушкой. О предложении вполне всерьез подумывал. Лёля, встречая внука без Маринки, уже спрашивала: "А где твоя звероватая амазонка?" Маринка сумела поладить с Лелей, не взирая на диаметральную разницу мировоззрений-предпочтений. Пожалуй, даже подружилась.

Но внук однажды поймал Маринку-амазонку в ванной комнате над кокаиновой дорожкой с трубочкой в носу.

Морду сразу не набил. Попробовал – внушать.

Нарвался на непонимание.

– Завянь, я не из поклонников Пивного Клуба! Меня тошнит от алкашей, от твоего Косого, воняющего скумбрией! Сейчас – все! Завянь, – все так живут!!

– Это кто же так живет? – спокойно поинтересовался Завьялов.

– Все! Ханку жрут одни дегенераты!

– Значит, и я – дегенерат?

– Ну-у-у… – Марина покрутила в воздухе тонкой сильной ладонью…

– Послушай, милая. С моими дегенератами, сколько бы они не выпили, можно – р а з г о в а р и в а т ь. Понимаешь? Разговаривать, б е с е д о в а т ь. А с твоими обкуренными обсосками, о чем трещать? Они же овощи, Маринка. Овощи! Хихикающие, прыгающие стеклянные, без разницы. У них мозги в кашу, о чем можно разговаривать в овощехранилище? В пустую стену башкой стучаться, да?! Косой после первого стакана только речевые обороты набирает, а твои наркоматы уже мозги ботвой накрыли! Это мне, понимаешь – мне! не о чем базарить с обкуренными дуреймарами! Я не лягушка, чтобы над болотом квакать!!

Через знакомых Завьялов выяснил, кто снабжает Маринку дурью. Совсем не удивился: у Сухого половина московского тусняка паслась на травке и снежке. Выловил Сержа у клозета в Пивных Традициях и коротко внушил:

– Еще раз услышу, что ты Маринке кокс толкаешь, намотаю причиндалы на гаечный ключ и вырву с корнем.

Сухой проникся моментально и поверил каждому слову. Знал недоносок: Боря-Завянь этих слов на ветер не бросает.

Услышав в телефоне просьбу от Завьялова "пригнать по адресу", подумал:"Вот о н о… пришло". Точнее – прилетело.

– Сережа, – ласково проговорил неузнаваемый по голосу Завянь, – я не спрашиваю тебя в теме ты или нет. Я тебе говорю – привези. Ты отвечаешь "когда и сколько?" и бежишь исполнять. Вкурил?

– Вкурил, – громко сглотнув, подтвердил Сухотский. – Когда и сколько?

– Через…, – Завьялов на секунду задумался. – Через два часа. На одну понюшку. Адрес знаешь?

– Угу. А…, это для тебя, Завянь?

– Много текста, Серый. Через два часа скажешь консьержке, что привез… журнал. О'кей?

– Яволь.

Завьялов произвел отбой. Пару секунд постоял перед Порше. Поскреб щетину и пошел к водительской дверце.

Кеша, пытавшийся заинтересованно подслушать разговор из запертого салона, извелся нетерпением. Мрачный "бомж" Завьялов сел за руль. Направил на себя зеркальце заднего вида, включил освещение салона и ощерил в зеркало зубы.

Сюрприз. У бомжа оказались хоть и прокуренные, но в целом недурные зубы. Боря пошире разинул пасть…

Батюшки. И пломбы не железные! практически не различимые.