Циклопы. Тетралогия

"Стоит ли рисковать, Лев Константиныч?"

"Ну-у-у…, если привлечь еще одну условно боевую единицу…"

"Кешу что ли? – фыркнул Завьялов, все еще полный улётного впечатления от стилиста с кием в руках. – Ушлепок – полный!"

"Согласен. Не боец. Но если плюс к Кеше добавить вторую, более дееспособную половину, как раз одна условная единица и образуется".

"А кто у нас еще в запасе… Жюли?! Вы говорите об этой мелкой шавке?!"

"С отменными мозгами, между прочим, шавка. – Завьялову показалось, что генерал чуть-чуть обиделся за даму путешественницу и заступается. – Но дело в следующем. Жози – собака Карповой. Если поставить ее под окнами дяди Ваниной квартиры, заставить поскулить… Как думаешь, во двор за Жюли кто-нибудь выйдет? откроет дверь?"

Завьялов шлепнул ладонью о деревянную балюстраду крыльца:

"Молоток, твое превосходительство! Конечно выйдет! Подумают, что собака еще на парковке "Ладьи" попала в салон микроавтобуса, забилась под сиденье. Крошечная – фиг найдешь. Как только Жози, унюхавшая хозяйку, начнет скулить под окнами, за ней обязательно кто-то выйдет!"

"Вот именно. Звонить Сабине будем от дома дяди Вани. Как только кто-то из Грачевых поедет к Сабине в Москву, пускаем Жюли. Мы сами…"

"А если все же Сабина ничего не сообщит подельникам, не позовет на встречу с шантажистом! – перебил Завьялов. – Или они на нервах грохнут Зою?!"

"У нас нет выбора, Борис, – голос генерала звучал мрачно, но непреклонно. – Будем слушать под окнами, как только жизни Зои начнет что-то угрожать, предпримем меры".

"Какие?! Что мы сделаем?! Квартира на первом этаже, окна могут быть зарешечены, мы внутрь не попадем!"

"Позвоним в дверь, – жестко выговорил контрразведчик. – Когда за дверью непонятный посетитель, убивать сложнее".

"А если они вначале Зою зарежут, а потом к двери подойдут?!"

"Бросим на кухню гранату, – буднично ответил дедушка. – Надеюсь, Зою держат в комнате или ванной. Граната отвлечет внимание, резать, как-то неспособно станет…"

Завьялов обхватил голову руками!

Кошмар, кошмарный дикий сон! Все это происходит не с ним!!!

"Хватит лапать мою голову!"

"Лев Константиныч! У тебя, что – взаправду граната есть?!"

"Я, Боря, на минуточку, полгода белорусским партизаном был. Гранату тебе изобрету из зубного порошка и одеколона. Ты лучше дальше слушай…"

Жюли страдала. Жюли поносила.

Крошечное собачье тельце, извергая кильку, содрогалось под смородиновым кустом.

Супруг Капустин, в панике, носился от куста до дома – переносил туда-сюда жену. Жена отказывалась вылизываться под хвостом (синяя плюшевая юбочка, застиранная лично генералом, сушилась на включенном радиаторе вместе с кофточкой), Иннокентий отмывал четвероногую супругу в тазике.

Завьялову казалось, этот жуткий день так и не закончится: в довесок к полноценному кошмару прибавлялся элемент полноценной "черной" комедии.

– Вызывайте врача! – носился с женой на руках перепуганный стилист. – Немедленно вызывайте…

– Ветеринара?!?!

– Да хоть какого!! Жюли – умрет!!

Дабы, обожравшаяся кильки собачонка не скончалась назавтра от воспаления легких, Константиныч пожертвовал шерстяным свитером. Отрезал рукав, проковырял в нем четыре дырочки для лапок, на Жюли надел…

Позже, по тому же случаю, отрезался и второй рукав. Но, к счастью, обошлось без ветеринарии.

Жюли-Жози напоили разведенной марганцовкой. Понянчили. Спать уложили.

Константинович скомандовал "отбой!". "Всем по кроватям, завтра день тяжелый!"

Не тут-то было.

Как только Завьялов сел на большую генеральскую кровать на втором этаже, носок начал снимать, в дверь спальни поскреблись:

– Можно к вам, Борис Михайлович?

– Ну, – хмуро откликнулся Завянь. И заставил глаза оторваться от лежащей на прикроватной тумбочке, початой пачки "Беломора". Генерал, видать, закуривал, едва утром глаза продирал. Очнувшись сегодня в чужой ванной комнате – сразу же потребовал привычной дозы никотина. Едва с ума не свел.

Окаянная привычка. Бороться будет сложно.

– Борис Михайлович…, – в полутемную спальню, под слабый свет ночника, просочилось родное тело. – Нам надо поговорить.

То, что безупречный муж Капустин оставил, чуть было не скончавшуюся от диареи жену одну, показало – пришел за чем-то важным. Борис вздохнул, обратно натянул носок:

– Валяй, Кешастый. В чем проблема?

Родное тело-Кеша прошлось перед кроватью. Пальцы тискало, смущенно пыхтело, не решаясь о чем-то заговорить.

– Кеш. Спать пора, – напомнил Боря. – Что ты хочешь обсудить?

– Видите ли, Борис Михайлович, какое дело, – осторожно приступил интеллектуальный путешественник, – Я очень хотел бы вас попросить…, не могли бы вы…

– Короче!

– Не делайте из меня болвана в глазах жены! – выпалив, остановился перед Завьяловым стилист.

– То есть? – нахмурился Борис.

– Прошу вас. Не делайте из меня слабака и простофилю. Не обзывайтесь.

– Ну, предположим, я, вроде бы уже и так…

– Борис Михайлович! – заламывая руки, простонал Капустин. – Вы ничего не знаете! В нашем времени Жюли, это…, это тоже самое, что Зоя Карпова в вашем! Она известна, популярна, она могла бы выбрать в мужья – кого угодно! А выбрала меня…