Циклопы. Тетралогия

   Когда Завьялов унюхал еще и (реально и невинно!) позабытые духи бухгалтерши Людмилы Константиновны... Его совсем накрыло!

   ...- А что...?! А что такое?! - Тело-Кеша шустро бегало вокруг дивана. Низкорослый бомж Завьялов пытался зацепить его рукой через спинку, но постоянно промахивался, пару раз падал. - Я выбрал неправильный тональный крем, да?! Помаду?! Тушь?!... А-а-а, отпустите, вы больно щиплетесь! Чего вы так разозлились?!?!

   Минуты через две, запыхавшийся Завьялов, тяжело опираясь руками о колени и глядя на тело-Иннокентия исподлобья, просипел:

   - Ты чо..., придурок. Смерти лютой ищешь?

   Тело широко развело руками и вздело плечи до ушей:

   - Не понимаю. Не понимаю, на что вы взъелись! Я взял вашу косметику без спросу, да? Я что-то...

   - Какую мою, лошапед ты стебанутый!! Какую - мою?!?!

   - Из тумбочки, - тело-Кеша пугливо вытянуло палец в сторону прихожей.

   Кряхтя и охая, "бомж" Завьялов добрел до кресла и рухнул в него древней колодой.

   Действительно - чего? Чего он взъелся? Лошапед Иннокентий увидел полный ящик бабского дерьма..., и что подумал?

   Подумал, что Боря-Завянь каждый день перед выходом из дома марафет наводит. Земляничным блеском губы мажет. Тем белее: гонялся Завянь за собственным телом с зеленой тонизирующей масочкой на бомжатской харе.

   Умора. Заснять на камеру - вся банда со смеху подохнет.

   - Ты хотя бы брови мне не выщипывал? - хмуро разглядывая размалеванный "кордебалет", поинтересовался Боря.

   - Ой, - прижал ладошку к груди Иннокентий. - Забыл. Мне надо было вам, Борис Михайлович, оформить брови?!

   До гостиной доносились звуки: под душем прополаскивался и отфыркивался Иннокентий в чужом теле. Завянь его предупредил, что ежели по возвращению из душевой кабинки учует хоть чуточку богатых духов бухгалтерши Людмилы Константиновны - покончит его жизнь своим самоубийством.

   Тело старалось. Отмывалось.

   Завьялов потуже запахнулся в халат - отмытое бомжеское туловище подмерзало. Погоревал о том, что в шикарном салоне Аркадия Генриховича не было отдела домашней одежды. Халат - великоват, в подмышки поддувает... Завянь вообще халатами практически не пользовался. Ходил после душа голышом или, на крайняк, полотенце на бедра наматывал... А тут даже о капюшоне на лысой черепушке помечтал...

   От двери донесся звонок домофона.

   Черт! всполошился Завьялов. Сухой уже притопал, а Кеша в душе!

   Пролетая к двери мимо зеркальной двери шкафа, Завянь на секундочку затормозил, оглядел облагороженную харю на предмет предательских остатков тонизирующей маски!

   Быстро наслюнявил палец, удалил, оттер зелененькое пятнышко у уха!

   ...- Да, Полина Викторовна. Журнал принесли?.. Пускайте.

   Сухой просочился в квартиру, как разведчик во вражеский генштаб.

   С оглядочкой. На цырлах. Бдительно придерживая карман тысячедолларового пиджака. Беззвучно ступая ботиночками по той же цене...

   - Мгм..., мне бы Борю...

   - Давай что принес, - без лишних словопрений буркнул приведенный в божеский вид "пропоица", - Боря в душе.

   - Ага, ага..., - тонкие губы Сержа зазмеились сладенькой улыбкой. Тело-Кеша мылся громко. Что-то напевал. - Но мне, как бы...

   - Дурь давай, - строго проговорил Завьялов, на что Сухотский поднял брови. - Я родной дядя Бориса, он мне велел забрать у тебя "журнал".

   - Но я бы хотел...

   Старикан в халате великом размера на три, впечатления на Сержа не произвел. Покрутив головой и шмыгнув красненьким носиком, Сухой обошел утлого старпёра, выглянул за арку в гостиную... Услышал за спиной совершенно завьяловские интонации:

   - Ты чо, глюколов позорный, нос "припудрил" и совсем, в натуре, нюх потерял?

   Сухотский машинально втянул голову в плечи. Оглянулся - в прихожей только старикан, Завянь в душе распевает.

   - Да что вы, дяденька! - изобразил смущение на всякий случай. - Я как бы к Боре с разговором...

   Дяденька протянул глюколову хрустящую зеленую бумажку и буркнул:

   - Ченч, Сухотский. Меняем и отваливай.

   Сухотский деликатно оттолкнул дедовскую руку с денежкой:

   - Мне надо с Завянь потолковать. Он обещал мне тачку выправить...

   - Свистеть перед девочками малолетками будешь, - оборвал Завьялов. - Никакую тачку Боря выправлять не обещал.

   - Но я только, как бы, перетереть хотел...

   - Ты вначале Арсену бабло за покалеченного "мерина" зашли. А потом о других делах перетирай.

   Глаза непонятного старикана буравили Сухотского непримиримо и пронзительно. Сержу показалось, что он, реально, чего-то сегодня попутал - либо с дозой, либо с нервами. Поскольку небывало странное раздвоение имело место: глаза видят старика, а уши слышат, печенка ощущает - Борю.

   "Да ну их на хер этих родственников!" - подумал Серж, произвел обмен пакетика на деньги и был таков.

   После ухода Сухотского Борис сходил на кухню и вымыл руки. Сухой представлял из себя наиболее мерзкий тип наркодиллера: сам "сидел" крепче некуда и других вовсю подсаживал.

   - Разгребусь с делами, выполню намеченное: уработаю урода, - не заметив, что разговаривает вслух, пробормотал Завянь. - И Коля впишется с огромным удовольствием.