Циклическая ошибка

«Шатуш», «омбрэ». Да в Сибири партизаны, когда на них бомбы летели, так не выражались. У них с Лесей, определенно, назрел серьезный разговор.

14

— Я просто не понимаю твоего возмущения! Татуировка ведь красивая, — Леся трогательно хлопнула черными пушистыми ресницами. Будь Аня одним из ее многочисленных поклонников это, несомненно, сработало бы: от такого взгляда растаял бы даже камень. Но только не Аня, обнаружившая, что на плече у Гриши завелся какой-то чертов тигр. Тигр, мать его, был нежно-серого цвета и еще, оказывается, зевал, щурил глаза и скалился. И светился в темноте, сука породы кошачьих! Она как увидела, так чуть удар не словила.

— Это б…я кошка. Кошечка, понимаешь? — Аня старательно держалась за край стола, чтобы случайно не выдрать Лесе волосы и тем хотя бы примерно не уравнять их несчастья. — Бардачная пошлятина, радость сутенера!

— Ну, разумеется, это тигр, — Леся возвела глаза к потолку. — Белый тигр, символ благородства и защиты, китайский, между прочим! И совсем не б… это кошка! Это же не красная роза в самом интересном месте. И вообще, Ань… Ты же не думала набить ему черепа или какие-нибудь ужасы на латыни? Что там надо было изобразить? Якорь? Храм с куполами? «За ВДВ»? «Не служил — не мужик»? «Защитнику угнетенного Зауралья»?

Гриша, до этого неделю молчавший о татуировке (не поменяй ему Аня баллон с биогелем, так до сих пор пребывала бы в счастливом неведении) и сейчас сидел как святой. Вернее, в присущей ему манере изображал бездушную машину, созерцая стену. Поняв, что до Леси не достучаться, Аня перекинулась на него:

— Хорошо! Хорошо, я ее знаю, она пьяная была! Но ты-то трезвый был! Отвечай!

— Вопрос непонятен. Уточни вопрос.

— Какого хрена ты дал набить себе эту пошлость?!

— У меня не было оснований защищаться. Данный рисунок не повлек конструктивных изменений, не нанес мне никакого вреда, а также не снизил рыночной стоимости.

Аня упала лицом на скрещенные руки и буквально взвыла.

— Леся, я даже не хочу знать, какой черт вас понес в тату-салон…

— Ой, Анечка, ну выпили лишку…

— Гриш, надеюсь, тебе больше нигде ничего не набили, нет? Бабочку на жо…

— Аня, ну не настолько я пьяная была!

— Если я правильно понимаю вопрос, мне несколько раз пытались набить морду, это происходило в разных местах: два раза в барах, трижды в клубах, один раз на танцполе на пляже, один раз на яхте…

— Вы оба меня ненавидите, да?

— Ань, я тебя люблю, дуру! — страдальчески заломила руки Леся.

— Машины не испытывают эмоций, — одновременно с ней ровным тоном сообщил Гриша.

Аня застонала. Весь, ну буквально весь чертов мир был против нее. Включая кошку, которая, хоть и была ненастоящая, тоже вызывала у нее самую натуральную аллергию. Зубную и головную боль, а также желание убивать все живое.

— И вообще, Ань, Гриша все время был таким серьезным букой, а так хоть тигр пусть улыбается! — добила Леся.

Гриша просто физически улыбаться не мог никак. Даже не потому, что цирк вокруг не казался ему смешным. Телохранителям в принципе не встраивали лишних лицевых мускулов — зачем? Они же не роботы-собеседники, радость от общения им имитировать не требовалось. Будь Леся трезвее и не сиди здесь Гриша, Аня, наверное, объяснила бы, что серьезный бука — его органичное состояние, как Лесино органичное состояние — оптимизм и желание купить еще одну пару туфелек, но решила обойтись без лекции. Все равно чертову кошку уже набили, ну не сводить же было. Да и Гриша, вроде как, пострадавшей стороной не выглядел.

Аня молча принялась за мартини, притащенный Лесей по случаю дружеской встречи. Что-то подсказывало ей, что далеко не все последствия их с Гришей чудесной поездки к морю уже проявились.

Наутро, заперев дверь за уходящей подругой, протрезвев и набравшись храбрости, Аня оглядела Гришу. Если так можно было сказать об андроиде, то выглядел он каким-то отдохнувшим что ли. Визуально ничего, кроме чертовой татуировки, надежно спрятанной под футболкой, не изменилось. Может, манера держаться стала более расслабленной. Во всяком случае, он теперь не стоял у стенки, точно кол проглотил, а мог опереться об нее плечом или склонить голову на бок, почти как человек. Но все равно сохранял гранитную неподвижность.

— Ты хорошо провел там время? Тебе понравилась поездка?

Гриша какое-то время молчал, видимо, переваривая «неправильную» постановку вопроса, а потом к удивлению Ани выдал:

— Это было познавательно.

Та опешила. Вот уж меньше всего на свете она ожидала, что Леся стала бы таскать Гришу по музеям и культурным достопримечательностям. Хотя, как выяснилось, по барам и тату-салонам они прошлись. Леся хотела сделать себе какое-то местное чудо на щиколотке, но под раздачу в итоге угодил Гриша, а она отделалась временной татуировкой.

— Мне очень страшно, но я спрошу. Что ты там познавал, Гриш?

— Аспекты человеческих отношений. — Гриша был серьезен и непробиваем.

Аня аж присвистнула. Она с самого начала догадывалась, что дело было плохо, но такого масштаба катастрофы как-то не ожидала:

— Надеюсь, она просто стаскала тебя в публичный дом для общего развития?