Цикл

Через час Люси наконец почувствовала, как впервые за долгое время расслабились плечи. Прикрепленные к стене коврики отпружинили, когда она провела по ним пальцами, и Люси испытала внезапную тоску по лесам рядом с местом, где родилась, по грубой коре деревьев и тому, как та царапала кожу рук и как от этого контакта она чувствовала себя открытой миру и живой. Люси закрыла глаза и попыталась вспомнить запах места, которое считала домом, пока не пришли власти, забрали ее и поместили в приют, а также внесли ее имя и фотографию в базу данных для усыновления.

Но все было бесполезно. То место и все хорошее вместе с ним казалось давно потерянным. Теперь она живет в новом мире, полном острых, хрупких, липких можжевеловых деревьев и холодных пустынных ночей, наполненных воздухом таким же пустым и подлым, как лица белых мальчиков, которые одновременно смеялись над ней и вожделели ее. В мире, где полно детей без гроша в кармане и детей со всеми деньгами мира – а еще попадаются парни, которые орудуют окровавленным учебником и болтают о сигналах в мозге.

Плечи снова напряглись.

Твою мать!

Все равно уже пора уходить. Бакету утром на работу в «Калбертсон». Хендерсоны хотели, чтобы Люси сходила на сеанс к какому-нибудь психотерапевту, хотя она сказала им, что все в порядке.

«Я доверяю тебе, Люси, но мне трудно поверить, что с тобой все в порядке».

Вдобавок к навязчивой чуши о горе, ходили слухи, что округ решил не отменять три последних дня обучения, несмотря на трагедии в школах. По слухам, некоторые влиятельные родители потребовали, чтобы церемония вручения дипломов все-таки состоялась. Если это правда, то, значит, Люси и Бакету придется доделать домашнюю работу.

Она представила, как сидит на кухне и решает дифференциальные уравнения.

Это и есть ответ. Вы дали нам ответ.

Затем хруст. Впалое лицо мистера Чемберса.

«К черту оценки, – подумала она. – Пусть сделают поблажку».

Бакет стоял у прилавка с Иудой и шутил, что купит для своей машины наклейку с надписью «Настоящий жеребец».

– Мне нравится. Тонко.

– Серьезно? Считаешь, это тонко?

– Конечно. Если бы я правдивую наклейку лепил, то взял бы с надписью «Двадцатипятисантиметровый кискоразрушитель». А эта не такая прямолинейная, но девушки все равно будут знать, что я, так сказать, опытный специалист.

Иуда засмеялся:

– У тебя прям ствол там.

– Не буду сильно хвастаться. И вообще это не твое дело. Но что могу сказать: девушка у меня была в Калифорнии…

– Ну началось, блин, – сказала Люси.

– Не обращай на нее внимания. Так вот, в Калифорнии я с такой девушкой встречался, пока родители не перевезли меня в этот дерьмовый город. Без обид.

Иуда поднял руки.

– Да я ж не мэр. Городок и правда дерьмовый.

– В общем, моя девушка работала моделью. Очень красивая была, но такая худая. Понимаешь?

Иуда кивнул.

– И с моим агрегатом ей было сложно. В детали не буду вдаваться, я ж все-таки джентльмен, но скажу одно: приходилось ее на четыре пальца растягивать, прежде чем в нее влезало.

Иуда засмеялся и покачал головой. Люси не могла понять, почему мальчики мгновенно теряли IQ, стоило им заговорить о сексе.

– Так что вот, – сказал Бакет, – куплю лучше эту наклейку.

– Бери, приятель. За счет заведения. – Иуда вытащил наклейку из-под стекла и отдал ее Бакету. – Запишу на свой счет.

– Спасибо, чувак.

– Без проблем, мелкий. Я твои сказки готов весь день слушать.

Бакет просиял. Иуда продолжил:

– Да и вы вроде хорошие ребята. Не то что мелкие ублюдки из Брауэр Бьютт. Такую херню творят. Воруют, хотя деньги у них есть. К коту пристают. Гады. Ты даже не представляешь, что они Тони говорят.

Люси сразу вспомнила клички и жесты, которые они с Бакетом регулярно терпели – как легко мальчики выкрикивали в лицо «ослоебка» и «латиноска», – и опустила глаза в пол. Затем посмотрела на Бакета: тот стиснул зубы.

Иуда, должно быть, заметил их реакцию.

– Что же… Наверное, все-таки представляете, да? Ничего не меняется. В моем детстве то же дерьмо случалось. Пацаны другие, поведение то же. Я жил за Вестерхаусом, так что вы уже примерно понимаете, как я рос и смотрел на богатых детей, представлял, что у меня есть все то, что есть у них – возможности, минимум забот, – и так завидовал. Потом стал продавать травку, и парни взяли меня в свою тусовку. Машины у них крутые были. Когда с ними катался, мне тоже девушки иногда перепадали. Но мне с ними было неспокойно. Мне они какими-то… странными казались.

– Как будто они в любой момент могли стать жестокими? – спросила Люси. Пару раз она пыталась подружиться с подростками из Брауэр Бьютт, но всегда чувствовала себя либо аксессуаром – «цветной подругой» – либо диковинкой, жучком, которого изучали, пока не надоест, под увеличительным стеклом, а потом от скуки отрывали крылья.