Цикл оборотня

Несомненно, в Таркерз-Миллз над ней все смеются. Ну и пусть! Пусть маленькие мальчики хихикают над ней, прикрывая лицо рукой (а иногда, находясь на безопасном расстоянии и убедившись, что поблизости нет констебля Ниари, начинают своими чистыми, высокими голосами напевать: «Толстый, толстый — три, четыре!»). Стелла знает: что такое любовь и что такое луна. Пусть ее магазин прогорает: пусть она слишком много весит; но сейчас, в эту ночь грез, когда сквозь замерзшие стекла льется лунный свет, ей кажется, что любовь все-таки еще придет. Придет вместе с ароматом лета, и появится он…

Любовь — как грубое прикосновение к щеке, резкое, царапающее…

И в этот момент кто-то стал царапаться в окно.

Стелла приподнимается на локте, одеяло сползает с ее полной груди. Лунный свет заслоняет темный силуэт — неясный, но, несомненно, мужской. Я сплю, думает Стелла, и во сне я его впущу, во сне я кончу. Это слово считают грязным, но оно чистое, хорошее; оно неразделимо с любовью.

Она встает, уверенная в том, что это всего лишь сон, что сейчас там, за окном, мужчина, которого она знает, мимо которого каждый день проходит по улице. Это…

(любовь любовь приближается любовь пришла)

Но когда толстые пальцы Стеллы касаются холодного стекла, она видит, что перед ней вовсе не человек, а животное — огромный косматый волк. Его передние лапы опираются на подоконник, а задние почти полностью погружены в сугроб, нанесенный ветром с западной стороны ее дома на окраине городка.

Но сегодня День святого Валентина, и меня ждет любовь, думает девушка. Глаза обманывают ее даже во сне. Это мужчина, тот самый мужчина, которого она ждет, ослепляющий ее своей греховной красотой.

(грешной да любовь будет грешной)

И он пришел этой лунной ночью и возьмет ее. Он будет…

Стелла поднимает окно, и порыв холодного воздуха, от которого не спасает тонкая ночная рубашка, убеждает девушку, что это не сон.

Мужчина исчез, и Стелла внезапно понимает, что его никогда здесь не было. Ноги подгибаются, она делает шаг назад, волк легко прыгает в комнату и встряхивается, рассеивая в темноте сказочную снежную пыль.

Но любовь! Любовь — это как… как… как пронзительный крик…

Слишком поздно она вспоминает про Арни Веструма, которого всего лишь месяц назад нашли в железнодорожной будке разорванным на куски. Слишком поздно…

Волк бесшумно приближается к ней, его желтые глаза горят холодным вожделением.

Стелла Рэндольф пятится к своей девичьей кровати, пока не упирается пухлыми ногами в ее железную раму и не падает навзничь.

Лунный свет придает волчьему меху серебристый оттенок.

«Валентинки» на бюро вздрагивают под порывом ветра, одна из них срывается с места и, кружась, медленной бесшумно планирует на пол.

Волк кладет лапы на постель по обе стороны от Стеллы. Она может чувствовать его дыхание… горячее, хотя нельзя сказать, что неприятное. Волк пристально смотрит на нее.

— Любовь, — шепчет девушка и закрывает глаза.

Волк бросается на нее.

Любовь — все равно что смерть.

МАРТ

Последний в этом году буран с тяжелым, мокрым снегом, который с наступлением ночи превращается в лед, по всему городку с треском ломает ветви деревьев.

— Мать-природа избавляется от сухостоя, — говорит за кофе своей жене Милт Штурмфуллер, городской библиотекарь.

Это худой мужчина с узким лицом и голубыми глазами, который уже двенадцать лет держит в страхе свою красивую молчаливую жену. Почему — догадываются лишь немногие, в том числе жена констебля Ниари, Джоан.

Город умеет хранить свои тайны.

Милту так понравилась сказанная им фраза, что он вновь ее повторяет:

— Ну да, мать-природа избавляется от сухостоя. — И тут свет гаснет, а Донна Ли Штурмфуллер тихо вскрикивает. Кроме того, она разливает свой кофе.

— Вытри, — холодно говорит ей супруг. — Вытри это, и сейчас же.

— Да, милый. Конечно.

В темноте Донна Штурмфуллер нащупывает кухонное полотенце и принимается вытирать пролитый кофе. Внезапно она ударяется подбородком о скамеечку для ног и кричит от боли. В темноте слышится смех ее супруга. Он веселится от всей души. Штурмфуллер находит все это очень забавным. Смешнее могут быть только шутки из «Ридерз дайджест». Читая анекдоты под рубриками «Армейский юмор» и «Жизнь в этих Соединенных Штатах», Штурмфуллер всегда смеется так, будто его щекочут под мышками.

В эту мартовскую ночь мать-природа избавилась не только от сухостоя, но и от линии электропередачи вдоль ручья Таркер-Брук. Под тяжестью льда провода день ото дня клонились все ниже и ниже, пока не рухнули на дорогу подобно клубку змей, лениво извиваясь и изрыгая голубые искры.

Все в Aapeepc-Meeec погрузилось в темноту.

Как будто удовлетворившись этим, ветер начал стихать, и незадолго до полуночи температура воздуха сгустилась с тридцати трех до шестнадцати градусов. Слякоть мгновенно застыла, образовав причудливые рельефы. Сенокосный луг старика Хейга, известный под названием Поле в сорок акров, покрылся неровной коркой льда. В домах по-прежнему темно и холодно. Ни один ремонтник еще не смог пробраться к месту аварии по превратившимся в каток дорогам.