Цикл «Миллениум». Книги 1-5

При этом Хильда ни словом не помянула ни Реестр, ни эксперимент. Неужели она утаила от Лисбет самое главное? Не может быть. Должно быть, в этой истории есть нечто такое, чего Саландер просто не знала. Определенно, Хильда только выглядела жалкой и беспомощной. Лисбет вспоминала файлы, которые скачала с компьютера Альвара. Многие важные документы были отмечены инициалами Х. К. Достаточно было набрать имя Хильды фон Кантерборг в «Гугле», чтобы удостовериться, что она – очень влиятельный психолог. Лисбет взгрустнулось, но с выводами торопиться не следовало.

Автобус номер 113 до Эребру медленно приближался к остановке в облаке пыли. Лисбет заплатила за проезд и устроилась на заднем сиденье. Снова и снова прокручивала она видеофайл с записями камеры слежения на станции метро в Хорнстюлле. Они были сделаны больше двух лет назад, в ночь на десятое октября. Парень и в самом деле выглядел подозрительно. Лисбет сразу бросилась в глаза его характерная манера двигаться. Но стоило ли придавать этому такое значение? Саландер сомневалась. Жестикуляция – не самая надежная опора в плане идентификации личности, не то что отпечатки пальцев. Она плохо поддается расчетам и математическому моделированию. Малейшее движение несет тысячи и тысячи битов информации, совершенно не подлежащей детерминированию. Мы каждый раз по-разному чешем в затылке. Разумеется, наши движения несут в себе отпечаток личности, но каждое из них неповторимо. Для их описания и сравнения требуются датчики, сенсорные процессоры, гироскопы, акселерометры, алгоритмы отслеживания, измерения частоты и амплитуды. В Сети есть программы, которые можно скачать. Но Лисбет не очень-то в них верила. Поэтому до поры до времени решила переключиться на другое.

Она вспомнила своих друзей из «Республики хакеров» и Глубинной нейронной сети (ГНС). С Чумой и Тринити они проработали довольно долго. Могут ли они помочь ей на этот раз? Кто знает… Ей требовалась как можно более обширная база алгоритмированных движений. В конце концов, в этом нет ничего невероятного. В электричке Лисбет работала не отрываясь и в конце концов пришла к одной сумасшедшей идее. Безусловно, ее не одобрили бы в Министерстве юстиции, тем более в первый день пребывания Лисбет на свободе. Но до министерства Саландер больше не было никакого дела. Она сошла на станции метро «Сентраль» в Стокгольме и взяла такси до Фискаргатан, где надеялась доработать свой план в спокойной обстановке.

* * *

Дэн Броуди положил новенький «Рамирес»[347] на журнальный столик и вышел на кухню. Часы показывали десять минут десятого. Дэн приготовил себе двойной эспрессо и выпил его так быстро, что обжег язык. Он так запал на эту «Recuerdos de la Allhambra»[348], что опоздал на работу. Броуди не то чтобы боялся начальства, но не хотел выглядеть безответственным. Поэтому он вернулся в гостиную, открыл платяной шкаф, выбрал белую рубашку, темный костюм и пару черных ботинок, оделся и спустился по лестнице. На улице уже вовсю припекало солнце. Пройдя несколько метров, Дэн почувствовал стекающие по спине струйки пота. Подмышки также взмокли – он оделся явно не по сезону. В Хюмлегордене уже тарахтели газонокосилки. Дэн зажал ладонями уши и со всех ног помчался в сторону Стуреплан. Навстречу ему спешили мужчины в деловых костюмах, чьи лица также блестели от пота. Жара нагрянула внезапно, после затяжного периода проливных дождей. Поодаль на Биргер-Ярлсгатан стояла «скорая», и Дэн Броуди тут же подумал о своей матери.

Она скончалась от родов. Отец Дэна – который тогда назывался не Дэном, а Даниэлем – был странствующим музыкантом и рано умер от цирроза печени. До шести лет Даниэль рос в детдоме в Гевле, а затем был отдан на попечение одному фермеру к северу от Хюдиксвалля. С малых лет он работал до изнеможения – ходил за животными, убирал урожай и чистил стойла. Крестьянин по имени Стен – его приемный отец – прямо говорил, что усыновил четверых мальчиков для работы в хозяйстве. Тогда он был еще женат на коренастой рыжей женщине по имени Кристина, но вскоре она оставила его и больше не давала о себе знать. По слухам, Кристина переселилась куда-то в Норвегию, и это никого не удивляло. Стен – рослый мужчина с окладистой, рано поседевшей бородой – был далеко не урод. Но он редко улыбался, не терпел лишних слов, безделья и зазнайства. Неудивительно, что Кристина быстро устала от его суровости.

Его излюбленным выражением было: «Не думайте о себе много». И когда мальчишки в запальчивости кричали, перебивая друг друга, что хотят быть футбольными звездами, миллионерами или адвокатами, Стен презрительно морщил нос: «Знайте свое место». На слова он был так же скуп, как и на деньги. Пил водку собственного приготовления и кормил семью мясом собственноручно забитых или застреленных животных. Мебель покупал только на блошиных рынках и распродажах или брал ненужное у соседей и родственников. Никто не понимал, почему Стен выкрасил дом в кричащий ярко-желтый цвет, пока не узнали, что эту краску ему выдали на складе бесплатно.