Цикл «Миллениум». Книги 1-5

– Именно это он и сделал, но полицейские показали себя полными идиотами. Двое из них отправились в Сиклу, но после того как отец Фарии заверил их, что все хорошо, не считая того, что его дочь подхватила грипп, вернулись обратно. Джамал не сдавался. Он звонил куда можно и куда нельзя, и мужчины Кази поняли, что нужно торопиться.

– Звучит угрожающе, – заметил Микаэль.

Анника кивнула.

– Девятого октября, – так пишет Джамал в дневнике, который нашли после его смерти, – он проснулся «с ощущением смерти в теле». Именно благодаря этим словам полиция истолковала эту его запись как предсмертную записку. Но я не согласна. Это выражение вполне в его стиле. Джамал был разбит, это верно. Он не мог ни спать, ни думать, ни твердо держаться на ногах. Но между строк читалось его намерение продолжать борьбу и вернуть себе все, что он потерял, – при всем его отчаянии. «Где сейчас Фария? – спрашивал он. – Не били ли они ее?» Джамал нигде не упоминает о письме Фарии, хотя оно лежало у него на кухонном столе. Вероятно, он не придал ему никакого значения. Нам известно, что молодой человек пытался связаться с Фердоуси, который в это время находился на конференции в Лондоне. Он звонил Фредрику Лодалю, доценту биологии из Стокгольма, с которым дружил. Как-то вечером Джамал приехал к нему домой на Хорнбрюксгатан, где Лодаль жил с женой и двумя детьми. Дети уже спали. Когда легла жена, Лодаль начал нервничать. Он очень сочувствовал Джамалу, но завтра был обыкновенный рабочий день, а спать ему оставалось все меньше. Кроме того, Джамал повторялся, – как это обычно делают люди, когда волнуются. В конце концов около полуночи Фредрик попросил его уйти, пообещав завтра же связаться с полицией и юристом по проблемам женщин. По дороге в метро Джамал еще набирал номер Класа Фрёберга, приятеля по ПЕН-клубу, но не дозвонился. В семнадцать минут первого он вошел в метро. Это было в ночь на вторник десятого октября. Шел дождь, дул сильный ветер.

– То есть народу на улице было немного?

– На перроне стояла только одна женщина, библиотекарша. Камера слежения зафиксировала момент, когда Джамал проходил мимо нее. Выглядел он совершенно подавленным, что неудивительно. Он ведь почти не спал с тех пор, как пропала Фария. Тем не менее, Микаэль… он не мог ее предать, бросить именно в тот момент, когда был нужен ей больше всего. Одна из камер слежения на перроне оказалась сломана – уж и не знаю, была ли это случайность или чей-то злой умысел. Но вряд ли было случайностью, что именно в тот момент, когда из туннеля выкатил поезд и Джамал рухнул на рельсы, к библиотекарше обратился некий молодой человек. Таким образом, женщина не видела, что именно произошло. Она так и не могла нам сказать, упал ли Джамал на рельсы сам или его столкнули. А лицо молодого человека, который заговорил с ней в такой неподходящий момент, разглядеть не представляется возможным.

– А что говорит машинист поезда метро?

– Его зовут Стефан Робертссон, и его показания стали главным подтверждением версии самоубийства. Робертссон как будто не сомневается в том, что Джамал прыгнул сам. Но нельзя забывать, что он был в шоке. Кроме того, подозреваю, что здесь сыграли роль наводящие вопросы следователя. «Каким образом это произошло?» – полицейские просто не видели других вариантов развития событий. На первом допросе – прежде чем Робертссон успел сформулировать для себя более логичную историю – он говорил, что Джамал сильно размахивал руками, так что казалось, будто рук у него больше, чем должно быть у нормального человека. Но потом он такого ни разу не повторял. Более того, чем больше проходило времени, тем больше прояснялась сохранившаяся в его памяти картина. Странно, не так ли?

– А охранник на перроне был? Он-то не мог не заметить злоумышленника?

– Охранник смотрел фильм на «Айпэде». Он утверждает, что люди на перроне действительно были, но в основном те, кто выходил из поездов. Ничего особенного он не заметил.

– Что все-таки зафиксировали камеры слежения?

– Ничего особенного, но я обратила внимание на одну вещь. Почти всех попавших в объектив пассажиров можно легко распознать в лицо. Кроме одного – высокого молодого человека, который заговорил с библиотекаршей. Он постоянно отворачивался от камеры или втягивал голову в плечи, так что лица не было видно. При этом его движения очень характерны – дергающиеся, нервные. Просто удивительно, что у меня до сих пор не дошли руки до этого типа.

– Понимаю, – кивнул Микаэль. – Обязательно к нему присмотрюсь.

– Теперь мы переходим к тому, за что, собственно, была осуждена Фария Кази, – объявила Анника, но тут разговор был прерван появлением официанта и шумной группы подростков, направляющихся по улице куда-то в сторону Шиннарвиксбергет.

* * *