— Явно, сколь бы сильно она его ни ненавидела. Тогда я попыталась объяснить, что мы можем организовать девушке защиту, как свидетелю. Но тут Хольцер начал становиться все менее контактным. Он впал в бессознательное состояние и апатию. А через час с лишним умер.
— Что-нибудь еще?
— Только что у нас пропал суперсмышленый подозреваемый и по-прежнему нет никаких следов Андрея Зандера.
— Знаю, знаю.
— И что все, обладающие возможностями молчать, молчат, как камни.
— Я это замечаю. Даром нам ничего не дается.
— Одну вещь мы, во всяком случае, получили, — продолжила Соня. — Помнишь мужчину, которого Аманда Флуд опознала на рисунке Августа Бальдера со светофором?
— Бывшего артиста?
— Именно, его зовут Рогер Винтер. Аманда допрашивала его, только чтобы узнать, имеет ли он какое-то отношение к мальчику или Бальдеру, и думаю, ничего особенного она услышать не ожидала. Но Рогер Винтер, похоже, пребывал в совершенно растрепанных чувствах и еще прежде, чем Аманда начала его прижимать, выложил весь набор своих грехов.
— Неужели?
— Да, и истории эти оказались отнюдь не безобидными. Знаешь, Лассе Вестман и Рогер старые друзья, еще с молодых лет в Театре революции. Обычно они встречались по вечерам дома на Торсгатан, когда Ханны не было дома, трепались и пили. Август часто сидел в соседней комнате, занимаясь пазлами, и никого из мужчин особенно не волновал. Но в один из таких дней мама подарила мальчику толстый учебник математики, явно значительно превосходивший его уровень. Тем не менее Август с маниакальной настойчивостью перелистывал его, издавая разные звуки, словно от возбуждения. Лассе рассердился, вырвал у мальчика книгу и швырнул ее в мешок с мусором. Мальчик явно совершенно обезумел. С ним случился какой-то припадок, и тогда Лассе раза три или четыре ударил его ногой.
— Плохо.
— Однако это было только начало. После этого, по словам Рогера, Август стал вести себя очень подозрительно. Он начал таращиться на них жутким взглядом, и в один из дней Рогер обнаружил, что его джинсовая куртка разрезана на мелкие кусочки, а в другой день кто-то вылил все имевшееся в холодильнике пиво и разбил бутылки с водкой…
Соня остановилась.
— Что?
— Наступило что-то вроде позиционной войны, и я подозреваю, что Рогер с Лассе по пьянке начали приписывать мальчику все возможные странности и даже бояться его. Психологически их трудно понять. Возможно, они стали всерьез ненавидеть Августа и иногда вместе избивали его. Рогер сказал, что чувствовал себя от этого отвратительно и никогда потом не обсуждал это с Лассе. Ему не хотелось бить, но он не мог удержаться. По его словам, он будто бы вернулся в детство.
— И что он этим хотел сказать?
— Разобраться в этом непросто. Но, очевидно, у Рогера Винтера имелся младший брат-инвалид, который на протяжении всего его детства считался умным и талантливым. В то время как Рогер постоянно всех разочаровывал, брата хвалили, выделяли и всячески ценили, и я подозреваю, что это породило определенную озлобленность. Возможно, Рогер подсознательно мстил заодно и брату. Не знаю, или…
— Да?
— Он выдал очень странную формулировку. Сказал, что ему казалось, будто он пытался отбиться от позора.
— Псих!
— Да, но все равно самое странное то, что он вдруг во всем сознался. Аманда сказала, что Рогер казался безумно напуганным. Он хромал при ходьбе, и у него было два синяка. Создавалось впечатление, что он чуть ли не хочет, чтобы его посадили.
— Странно…
— Да уж. Но меня еще больше удивляет другое обстоятельство, — продолжила Соня Мудиг.
— Какое?
— То, что мой шеф, задумчивый зануда, вдруг сияет, как солнце.
У Бублански сделался смущенный вид.
— Значит, заметно?
— Заметно.
— Ну… дело просто в том, что одна женщина согласилась со мной поужинать, — пробормотал комиссар.
— Неужели ты влюбился?
— Я же сказал, только поужинать, — покраснев, объяснил Бублански.
Эду это не нравилось. Но он знал правила игры. Это немного напоминало возвращение обратно в Дорчестер. Что угодно, только не сгибаться. Можно наносить сильные удары или психологически подавлять противника, молча и жестко борясь за власть, — и ему подумалось, почему бы и нет?
Если Лисбет Саландер хочет изображать крутую, он будет отвечать тем же, поэтому он уставился на нее, как боксер-тяжеловес на ринге. Однако это ему мало что дало.
Она уставилась в ответ стальным холодным взглядом, не произнося ни слова. Это напоминало дуэль, молчаливую, неподвижную дуэль, и Эду в конце концов она надоела. Все это казалось ему нелепым. Девица ведь разоблачена и уничтожена. Он раскрыл ее тайное имя и выследил ее, и ей надо радоваться тому, что он не заявился с тридцатью морскими пехотинцами и не схватил ее.
— Думаешь, что ты крутая, да? — сказал он.
— Я не люблю незваных гостей.
— А я не люблю людей, которые вторгаются в мою систему, так что мы квиты. Может, ты хочешь узнать, как я тебя нашел?
— Меня это не волнует.
— Я нашел тебя через твою компанию в Гибралтаре. Неужели так умно было называть ее «Уосп Энтерпрайзис»?
— Очевидно, нет.
— Для умной девчонки ты совершила необычайно много ошибок.