Цикл «Миллениум». Книги 1-5

После этого они с Микаэлем стали общаться исключительно на профессиональные темы. И вот теперь Эрика лежала и читала, а он думал о Лисбет. После выписки из больницы Саландер уехала в Гибралтар – по делам, как она объяснила. Но всегда оставалась на связи и обсуждала с Блумквистом судьбу Фарии Кази и, конечно, расследование против инициаторов «Проекта 9».

До сих пор общественность не была посвящена в подробности этого дела. Имена главных подозреваемых также не были опубликованы в ведущих СМИ. Эрика полагала, что, пока не поздно, надо брать быка за рога, и настаивала на экстренном выпуске журнала. Может, именно поэтому она и взбесилась, когда увидела, что Микаэль, вместо того чтобы заниматься делом, попивает в постели шампанское. Он и в самом деле мог не осознавать всей серьезности положения.

Эрика сняла очки и поднялась с дивана. На ней были джинсы и голубая блуза с открытым воротом. Она вошла на кухню и опустилась на скамейку рядом с Микаэлем. Подобная решительность могла предвещать что угодно – от бурных аплодисментов до не менее бурной критики.

– Ничего не понимаю, – сказала она.

– Звучит тревожно, – отозвался Блумквист. – Я всего лишь хотел внести в эту историю некоторую ясность.

– Не понимаю, почему они так долго это замалчивали?

– Лео и Дэн?

Эрика кивнула.

– Но я же объяснил. Есть доказательства, что Лео проворачивал незаконные сделки через подставных лиц. И теперь, хотя и стало известно, что за этим стояли Ивар Эгрен и Ракель Грейтц, Лео не может найти способа до них добраться. Кроме того – во всяком случае, я на это надеюсь, – братья свыклись со своими новыми ролями. В конце концов, они не нуждаются в деньгах, все это время на счет Дэна поступали огромные средства. Полагаю, оба они просто наслаждаются свободой, свободой актеров… Возможностью попробовать нечто новое… как я их понимаю…

– И они влюблены.

– Да, в Юлию и Мари.

– Снимки замечательные.

– Ну… должно же быть в этой истории хоть что-то замечательное.

– Хорошо, что у нас есть такие фотографы, – повторила она. – Но ты забываешь, что Ивар Эгрен может засудить нас за это все так, что мало не покажется.

– Думаю, в этом пункте мы хорошо подготовлены, Эрика.

– И потом, я боюсь обвинений в клевете на умерших. Я имею в виду тот выстрел на лосиной охоте.

– По-моему, и здесь я повел себя достаточно осторожно. Все описано в меру туманно и в то же время с опорой на факты.

– Не знаю, достаточно ли этого. Все уж слишком компрометирующе…

– Хорошо, я перечитаю еще раз. Это все, что тебя волнует, или есть еще что-нибудь?

– Что ты дерьмо и подонок.

– Возможно, особенно по вечерам.

– Ты решил посвятить жизнь одной-единственной женщине или все-таки собираешься время от времени переключаться на других?

– Ну… могу как-нибудь выпить шампанского и с тобой.

– Придется.

– Это угроза?

– Дойдет и до угроз, если потребуется… Да, и что касается текста, а именно той его части, где мы можем не опасаться никаких обвинений. Здесь все… – Эрика сделала паузу и задумалась.

– Просто великолепно, – подсказал Блумквист.

– Ну, можно сказать и так. – Внезапно Эрика улыбнулась и заключила его в объятия. – Поздравляю.

* * *

Совсем скоро у них появились другие темы для размышлений. Позже трудно было сказать, с чего именно все началось. Вероятно, первой была Софи Мелкер. Она сидела за компьютером в редакции и вдруг издала странный возглас – не то ужаса, не то удивления. Эрика и Микаэль тут же схватились за свои телефоны, и уже беглый просмотр новостей в Сети вызвал всеобщую панику.

Речь шла не о теракте и не о Третьей мировой – всего лишь о бирже. Но редакция оказалась затянутой в не менее стремительный водоворот событий.

Переключение было мгновенным. Спустя несколько минут они пялились каждый в свой компьютер и, перекрикивая друг друга, обменивались новостями. Возбуждение нарастало. Опора, на которой стоял финансовый рынок, вдруг рухнула. Стокгольмский индекс упал от минуса шести до минуса восьми, с девяти до четырнадцати процентов, и продолжал падение, словно в бездонную черную дыру. Это был абсолютный крах. Паника уже развязалась – прежде чем кто-либо успел понять, что же все-таки случилось.

Не было ничего конкретного, никаких действующих факторов. Только невнятный ропот со всех сторон: «Непостижимо… что происходит, в конце концов, это безумие…» Позже, когда к делу были привлечены эксперты, они называли обычные в таких случаях причины: перегретый рынок, низкие процентные ставки и высокий уровень политической угрозы – от активизации леворадикальных течений в Европе и США до нестабильности в средиземноморском бассейне. Этот ведьмин котел все больше напоминал обстановку тридцатых. Но все это были старые дрязги. Так или иначе, не произошло ничего нового, что могло бы вызвать катастрофу такого уровня.

Паника нарастала, уже не нуждаясь в толчках извне. И не один Микаэль вспоминал в те дни апрельскую хакерскую атаку на «Файненс секьюрити». Социальные СМИ наводнили кошмарные слухи, некоторые из которых просачивались и на страницы более серьезных изданий. Блумквиста это не удивляло.