Цигун: покой в движении и движение в покое. Том 4: Несказочная сказка

Так что единственно, как можно на самом деле избавиться от своих мыслей, – это отпустить их, просто перестать давать им власть над тобой, удерживая их. Даже делать ничего не нужно: отпусти и спокойно и безучастно наблюдай за тем, как они улетают.

Наставление для тебя по этому поводу простое: внешние впечатления (в твоем случае путешествия) никак не меняют и не успокаивают ум. Они лишь развлекают его и на время отвлекают от постоянного потока мыслей.

Впрочем, никто не может тебе запретить отправиться, куда хочешь. Если и не станешь более счастливым, то жизнь точно начнешь понимать намного лучше.

Чтобы путешествовать, нужен некоторый ресурс. Ресурс этот, по моему мнению, состоит из четырех основных частей: желание, крепкое здоровье, свободное время и деньги.

Ну, желание у меня есть, и чем дальше, тем больше мне нравится бродячая жизнь. Тем более, что я не просто стараюсь увидеть побольше красоты (хотя и это, разумеется, тоже), но и понять, на что я потратил все свои сознательные годы. Возможно, я не лучший философ в империи (хотя многие люди говорят именно так, и я рад это слышать, хотя вслух и отрицаю это), но точно далеко не худший. Ведь человек с таким именем, как у меня, просто обязан быть большим умником. Дело в том, что еще до моего рождения отец выбрал для меня путь философа и подходящее к этому пути имя «Вейж», означающее «большой мудрец».

Но после десятков лет обучения и раздумий большой мудрец Вейж не слишком уверен, что философия, которую он искренне считал основой всех наук, такая уж рабочая штука. И чем дальше, тем это впечатление становится все устойчивее. И я боюсь, что скоро оно вообще превратится в твердую уверенность. В общем, наступил момент, когда мне стало казаться, что с помощью книг мне уже ничего не изменить в своем понимании. Так что я езжу, смотрю по сторонам, говорю с самыми разными людьми, думаю обо всем. Иногда даже о философии…

При этом ни одной книги в моем багаже нет. Впрочем, есть одна, та, которую я начинал писать в молодости. Это книга по философии и про философию. Но сейчас я, увы, не уверен, что смогу (и захочу) ее закончить. Ибо я уже плохо понимаю, что это такое и, главное, зачем оно нужно. И чем дальше, тем меньше мне это понятно. Одна (причем весьма призрачная) надежда на то, что отказ от философии книжной и переход к философии земной поможет мне понять что-то. Хотя…

Крепкое здоровье… Ну, это такая эфемерная штука, вот оно есть, а вот его нет. Но я философ и ко всему отношусь философски: пока есть и ладно. А там видно будет. Мне всего шестьдесят, а моему отцу уже хорошо за девяносто и он все время рвется куда-нибудь со мной поехать. Ему все равно, куда ехать и он бы точно поехал, да мать не пускает. Дед тоже прожил под сотню, а прадед так и вообще жил в трех веках. Когда он умер, ему было чуть больше 102 лет, причем, он так «удачно» родился, что первый год своей жизни прожил в одном столетии, сто лет – во втором, и последний год жизни – в третьем. В общем, если нам что-то передается от предков, то я тоже мог бы прожить еще немалую жизнь. Хотя я прекрасно понимаю, что вовремя умереть не менее важно, чем вовремя родиться. А, может, даже важнее.

Свободное время у меня есть, ибо с тех пор, как покинул императорский дворец (а было это ни много ни мало тринадцать лет назад) я на государственной службе не состою и волен делать все, что вздумается.

Деньги тоже не проблема. Покойный император был щедрым человеком, и жалованья, заплаченного им, мне хватит еще лет на сто безбедной, я бы даже сказал, «небезроскошной» жизни. Про семейное состояние и говорить нечего. Деньги я не зря поставил на последнее, (лучше, наверно, сказать, на завершающее) место. Они некоторым образом связывают путешествие и здоровье. Если у человека железное здоровье и много сил, то он может путешествовать пешком, тащить на себе мешок со всем необходимым, есть что попало и спать, где придется. Кстати, раньше я именно так и делал. Я старался путешествовать летом, и тогда постелью мне служило брошенное на землю покрывало, на котором я расстилал тряпье, которое доставал из заплечного мешка. Это сооружение я гордо называл ложем. А что, я философ, и я точно знаю, что от названия зависит очень многое. Ведь в человеческой культуре очень многое, если вообще не все, основывается на словах.

С едой тоже проблем не было, я даже научился ловить рыбу без всяких приспособлений, голыми руками. Главное тут было сделать так, чтобы рыба не поняла, что ее ловят, такой неспешный «философский» способ ловли. Мягко и незаметно подводи рыбине руку под брюхо, а там хватай ее за жабры покрепче и бросай на берег подальше.