Цифровой журнал «Компьютерра» № 6

Никаких ущемлений гражданских свобод: каждый индивидуум будет иметь право продолжить род. Сдаете в лабораторию гомункулариума соответствующий материал, а на выходе получаете ребёнка, лишенного врожденных патологий и наследственных болезней, с добавочным, за счёт государственной программы, запасом активного долголетия: "лет до ста расти нам без старости" и, соответственно, без пенсии. Ни свинки, ни кори, ни коклюша — генетическая вакцинация по крайне льготной цене. Какой родитель откажется? У нового человека будет неисчерпаемый запас жизненного оптимизма, он обретет в труде смысл существования и уверует во всеобъемлющую мудрость партии и правительства. То, чего безуспешно добивались инженеры человеческих душ, исполнят инженеры генома.

Разумеется, создадут также эксклюзивные экземпляры класса "прима делюкс", где и с инициативой, и с прозорливостью, и с навыками управления, и с нестандартным мышлением, и с прочими полезными для элиты качествами будет в полном порядке.

Возможно, отдельные несознательные элементы уйдут в катакомбы, где будут пытаться породить мессию традиционным путем, но выйдет у них, нет — кто знает. Да и кому он нужен, мессия, когда повсюду праздник освобождённого труда, а просвещенные господа ведут народ в неведомые, но непременно светлые дали…

К оглавлению

Василий Щепетнев: Дело трёх поросят

Началось это жуткое и загадочное дело самым обычным образом.

Мы сидели перед телевизором и смотрели мультфильмы о Винни-Пухе. Все три.

Потом, когда экран отдали прыгунам с трамплина, Первый Гость сказал:

— Да, умели в советское время за душу брать. Вот забугорцы этих Пухов нашлепали вагон и ещё вагон, а — не то. Русскому человеку зацепиться не за что.

— Три десятиминутки снимали четыре года — ответил Второй Гость. — Разве это темпы?

— Зато и вышли шедевры, — вступил в разговор Третий Гость.

С этим спорить не стали. Никому не хотелось записываться в низкопоклонцы перед забугорьем. Наоборот, взыграл патриотизм:

— Ну что нам телепузики, покемоны и этот… зелёный, большой и ухи в трубочку? — разошелся Первый Гость.

— Белая горячка, — неосторожно подсказал я.

— Сам ты белая! Я ж говорю — зелёный!

Разобрав на примерах особенности проявления белой горячки у жителей черноземного края, мы вернулись к мультфильмам.

— Пусть немного, пусть, но зато всё — чистое золото, — агитировал Первый Гость. — И очень обидно, что наше российское телевидение просто-таки капитулировало перед покемонами и этим… сиреневым с четырьмя ушами…

— Сиреневый — наш! — вступился второй гость, — он с Луны упал.

— Тогда конечно… Хотя… — и мы поговорили о влиянии на творчество кокаина, ЛСД и умеренных доз неразбавленной гваздевской гмызи, покуда Первый Гость не напомнил о главном:

— Где лесные путешественники, где ёжик в тумане, где сказка сказок, где кот-рыболов?

— Если ёжик иногда и забредает на экран, то вот трех поросят там днем с огнем не найдешь! У меня внуку скоро четыре стукнет, а он не знаком ни с Ниф-Нифом, ни с Нуф-Нуфом, ни с Наф-Нафом. Я так люблю Наф-Нафа, — опечалился вдруг Третий Гость.

— А я ещё больше люблю Наф-Нафа, — признался я — У меня даже сотня рассказов опубликована за подписью Нафферт.

— Примазываешься к славе, — неодобрительно сказал Первый Гость. — А тем временем синие аватарцы с перепончатыми ушами загнали славных поросят в такую резервацию, откуда чуням без нашей помощи нипочем не выбраться.

— А были ли вообще поросята? — возразил я. — Наши, советские Наф-Нафы?

— Как это — были ли? Конечно, были, или ты уже вообще в Иваны, родства не помнящие, подался? Неужели забыл, — и Первый Гость запел:

— Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…

— Песню помню, а мультфильма советского не помню, — упрямился я. — Был американский, тысяча девятьсот тридцать третьего года, там и песню пели, и вообще…

— Вот откуда волчьи уши, из Америки растут, — сказал Второй Гость.

Я спорить не стал, а включил проигрыватель.

Восемь минут диснеевского мультика успокоили гостей.

— Ну, немного похоже, особенно музыка, — сказал Второй Гость. — Но в нашем мультфильме всё было лучше. И волк зубастее, и поросята симпатичнее, и домики их много краше, и Наф-Наф не в дурацком комбинезоне, а в традиционной поросячьей одежде — красной сатиновой рубашке в белый горошек, само собой, с пояском, при плисовых штанах, а на голове его была, стало быть, фуражка.

— Точно, — поддержал его Третий Гость, — а у Нуф-Нуфа, натурально, балалайка, а вовсе не скрипка. Где вы видели нашего поросенка — и со скрипкой?

— Это вы, ребята, с книжкой путаете.

— Была книжка, — согласился Третий Гость, — отличная книжка, но песню-то я из мультфильма помню: "Никакой на свете зверь, страшный зверь, хитрый зверь, не ворвется в эту дверь…"

— Книжку по нашему мультфильму и сделали, — поддержали его остальные, и я засомневался.