Цифровой журнал «Компьютерра» № 198

Компьютерра 04.11.2013 - 10.11.2013

Колонка

«Пена дней» как лакмус эстетического вкуса Сергей Голубицкий

Опубликовано 09 ноября 2013

Субботнее киноэссе мы посвятим фильму Мишеля Гондри «Пена дней» (L'écume des jours, 2013), снятому по одноимённому роману Бориса Виана. 

Книга «Пена дней» — одно из самых любимых моих литературных произведений ХХ века (наряду с «Цитаделью», «Игрой в бисер» и романами Томаса Манна), однако премьеру фильма Гондри я дожидался не столько из любви к Виану, сколько из спортивного любопытства, тем более что предыдущая экранизация (режиссёр Шарль Бельмон, 1968) завершилась полнейшим провалом. 

Что не удивительно: пронизанная духом джаза и модернисткой поэтикой проза Виана визуализации не поддается в принципе. Сам Борис Виан это прекрасно понимал и всячески противился попыткам экранизации своих произведений. Не случайно он умер от нервного потрясения во время премьеры фильма, снятого против его воли по роману «Я приду плюнуть на ваши могилы» (J'irai cracher sur vos tombes)! 

«Пена дней» — это поэтический роман, в котором реальность предельно деформирована буквализированными метаформами (излюбленный прием европейского модернизма!). Меру этой деформации можно проиллюстрировать на примере изобретения главного героя романа Колена — пианоктейля, пианино, каждая струна которого соединена с ёмкостями для алкогольных напитков и соков. Колен исполняет музыкальную композицию и пианоктейль замешивает из мелодии неповторимый коктейль, соответствующий расположению духа героя. 

Другой пример. Колен ставит пластинку Дюка Эллингтона, и под воздействием звуков начинается меняться геометрия пространства: углы в помещении выпрямляются, стены и окна выгибаются до тех пор, пока комната не обретает идеально круглую форму. 

Как такое можно экранизировать?! Режиссёр Шарль Бельмон наивно попытался в 1968 году визуализировать художественную образность «Пены дней» прямолинейно в лоб: стоит ли удивляться, что попытка завершилась полнейшим крахом — банально из-за примитивности технических возможностей кинематографа эпохи?

Как же поступил с уникальным романом Мишель Гондри? Разумеется, без любования технологиями дело не обошлось. К большому моему удовлетворению, режиссёру удалось задействовать возможности компьютерной графики и виртуального моделирования на достаточно высоком уровне, за который по крайней мере не приходится краснеть. Все эти деформирующиеся в танце тела, эластичные пространства, дышащие конструкции жилых помещений, оживающие ботинки, экзотические платья из металлических решёток, ползающие дверные звонки и перманентно мелькающий в кадре человекомыш воспринимаются очень органично, веселят зрителя и нисколько не раздражают.

Единственный упрек режиссёру — кажется, полнейшее отсутствие оригинальной фантазии, поскольку все виртуальное моделирование и компьютерная графика в «Пене дней» напрямую заимствована из десятков, если не сотен, первоисточников. Здесь вам и «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (Fear and Loathing in Las Vegas, 1998) Терри Гильяма, и «Бразилия» (Brazil, 1985) того же режиссёра (одного из моих любимцев), и «1984» (Nineteen Eighty-Four, 1984) Майкла Рэдфорда, и «Видок» (Vidocq, 2001) Жана-Кристофа Комара, и так далее до бесконечности. 

Впрочем Мишеля Гондри можно понять: откровенно заимствуя технологические клише, выработанные европейским искусством для кинематографического воспроизведения альтернативной реальности, режиссёр «Пены дней» как бы демонстрировал, во-первых, свою включённость в единый культурный контекст, во-вторых, согласие с синонимичностью «альтернативной реальности» антиутопии и тоталитарной модели общества, единственно возможной в будущем. 

Самое ценное: Борис Виан ощущал объективную реальность абсолютно в тех же тонах — репрессивное государство и общество, удавливающее и уничтожающее всё индивидуальное, творческое, возвышенное, нематериальное. Тема антагонизма современной западной цивилизации и творчества, на мой взгляд, вообще является ключевой для Бориса Виана. 

Причём этот антагонизм достигает кульминации через воспроизведение эволюции отношения творческой личности к миру вещей, l’univers des choses. Эволюция эта начинается с восхищения технологиями (в эпоху Виана: радио, телевидение, граммофонные записи, первые компьютеры и мониторы, чудеса бытовой техники, и в первую очередь кухонные гаджеты, kitchen appliances, над которыми так изрядно поиздевался впоследствии Фрэнк Заппа!), однако затем неизбежно вырождается в тотальное порабощение человека всякими технологическими «штучками» (апофеоз этой темы — в городских легендах о механических куклах-убийцах, тостерах-вампирах, столь популярных в американской культуре начала 90-х годов прошлого века).