Цифровой журнал «Компьютерра» № 192

Во-первых, потому что нет никаких гарантий в том, что утечек конфиденциальной информации из андрофонов пользователей коммуникационных сервисов BlackBerry не случилось. Во-вторых — и это главное! — мир во всей красе увидел реальные возможности Google по контролю собственного магазина приложений для Android. Возможности эти таковы, что их... просто нет! 

Иными словами, Google Play Market — это идеальная среда для распространения любой заразы и проведения любой диверсии, потому что все уверения Google в надёжности проводимого им так называемого automated screening — это чушь несусветная. Наблюдая за тем, как появлялись в магазине, вручную вычищались, а затем возникали вновь программы, обладающие потенциалом водородной бомбы по части уничтожения конфиденциальности частных и корпоративных пользователей, можно сделать только один вывод: экосистема Android в том виде, как она существует сегодня, не имеет ни малейшего шанса на замещение экосистемы уходящего BlackBerry. 

Какой вывод я лично сделал из всего сказанного? В общем-то, предсказуемый: Apple заберет себе весь корпоративный рынок после ухода со сцены BlackBerry. А Google вместе с производителями андрофонов окажутся в полном пролёте. Потому что идеалы анархии и беспредел, творимый в Google Play Market, может быть, и трафят бакунианскому настрою частных гиков (в том числе и вашему покорному слуге), однако несовместимы с корпоративными стандартами для коммуникаций. 

Совсем другое дело — iTunes Store с его жесткой системой фильтрации и отбора приложений, тоталитарным многоуровневым контролем и прочими прелестями, уберегающими пользователей от неприятных неожиданностей.

P.S. И ещё одно: прав Карл Деннингер, когда утверждает, что дни корпоративной политики BYOD («принеси свой собственный девайс») после субботней истории сочтены.

К оглавлению

Куда летишь, «Вояджер-1»? Дмитрий Вибе

Опубликовано 23 сентября 2013

Девять лет назад мы, будучи в Германии, посетили гору Цугшпитце. По её вершине проходит граница с Австрией, и там до сих пор сохранился ритуальный пограничный пункт, мимо которого мы, как положено туристам, туда-сюда прогулялись. И долго спорили потом, считается это честным посещением Австрии или нет. Я говорил, что считается: если бы мы по ту сторону пограничного пункта начали буянить, нас отвезли бы в австрийский полицейский участок. Жена же утверждала, что не считается, поскольку мы не прошли дальше смотровой площадки и не ступили собственно на австрийскую землю.

Нынешние поиски ответа на вопрос, покинул ли «Вояджер-1» Солнечную систему, опираются на доводы сравнимого уровня. Можно поставить на пути «Вояджеров» сколько угодно воображаемых пограничных пунктов, но всегда найдётся аргумент против того, чтобы считать эти пункты «настоящим» рубежом Солнечной системы. Поэтому не только в СМИ, но и в (около)научных кругах нет консенсуса: если NASA утверждает, что «Вояджер-1» официально вышел в межзвёздное пространство, то журнал «Science» пишет уже, что «Вояджер-1» официально покинул Солнечную систему. И это «Science», а не бульварная пресса!

Само использование слова «официально» кажется неуместным. Официальных шлагбаумов ни на границе Солнечной системы, ни на границе межзвёздной среды нет, соответственно, нет и органа, который мог бы официально объявить о пересечении этих границ. Но плохо и другое: за спорами «Ура, пересёк!» / «NASA опять врёт» теряется смысл происходящего. Поэтому обратимся-ка мы к первоисточнику — к статье Дональда Гарнетта с коллегами из журнала «Science», появление которой 12 сентября и вызвало недавний всплеск обсуждений.

В статье описываются измерения плотности плазмы непосредственно в том месте, где находится сейчас «Вояджер-1», — точнее, там, где он находился весной 2013 года. На обоих «Вояджерах» установлена аппаратура, позволяющая измерять свойства окружающей плазмы (плотность, скорость и пр.) непосредственно, — плазменный спектрометр PLS. К сожалению, на «Вояджере-1» этот детектор вышел из строя, поэтому для определения параметров плазмы приходится полагаться на другую аппаратуру — систему для измерения плазменных волн PWS. Она представляет собой две перпендикулярные 10-метровые антенны, способные одновременно фиксировать внешнее радиоизлучение и местные колебания заряженных частиц — плазменные волны.