Цифровой журнал «Компьютерра» № 184

В этом, собственно говоря, и заключена вся фальшь и мерзость новорусского класса: пока созидались финансовые империи и «концерны», новорусский класс отлучился ненадолго в квартал № 89, что в секторе Гамма на планете MX49715 в галактике IC1101. А потом прилетел обратно — на всё готовое. И только собрался жить по-человечески (дворцы — патеки филипы — телохранители — бриллиантовые колье — евронедвижимость), как оказалось: вокруг собрались одни паразиты — недобитый народ-люмпен да «кровавая гэбня» с «продажными ментами», которые спят и видят, как бы поскорее у новорусских анунаков отнять самое святое и неприкосновенное — частную собственность!

Офигенная какая теория — брызги ума изо всех щелей так и прут! Ну да чего же вы хотите от инопланетных кровососущих aliens, закашивающих под морпехов борисов неволиных?! Гимназиев / университетов, чай, не кончали. Некогда было на стажировке-то — в 89-ом квартале в секторе Гамма на планете MX49715 в галактике IC1101.

P. S. Уже предвижу вопрос: «СГ, чего вы смотрите всякое говно?!» Нет, друзья мои, это не говно! Это пульс Родины. В данное конкретном случае речь идет о квинтэссенцированном манифесте правящего класса, и не беда, что этот манифест отлился в художественное убожество. Главное — теперь мы знаем, как ребята хотят себя позиционировать, как мечтают изобразить себя со стороны. Послание сделано — послание принято.

К оглавлению

Кардинальная реформа образования: с чего начать и где поставить точку Василий Щепетнёв

Опубликовано 03 августа 2013

В одной сетевой статье прочитал: в Детройте лишь семь процентов школьников умеют бегло читать. Ну, семь так семь. Близко к пяти. Правда, ссылки на солидный источник не было, как не было и подробностей. А подробности важны: школьники-выпускники — одно, первоклашки — другое. Хотя, помнится, к концу первого класса мы читали весьма бойко. Все, кроме двух человек (а в классе нас было тридцать два). То есть если верить на слово, советская сельская школа шестидесятых годов прошлого века давала больше знаний, чем детройтская городская второго десятилетия века нынешнего.

Почему бы, собственно говоря, и не поверить? Не даёт знаний, потому что они, знания, жителям Детройта ни к чему. Смотреть телевизор, получать всякие пособия, подметать улицы, развозить пиццу или даже стать лидером фракции в парламенте возможно и без знаний географии, химии или алгебры с тригонометрией. Тому мы тьму примеров слышим по обе стороны Атлантики. Тут не абстрактные знания важны, а практические навыки. Правда, Детройт до ручки дошёл, но, может, так и было задумано?

Иными словами, следует определиться: является ли сегодня всеобщая образованность граждан необходимым фактором благополучного существования государства? Или от неё, от образованности, одни неприятности, да и казне убытки? Быть может, стоит пересмотреть сами принципы казённого обучения? Укрепить основы, затянуть гайки и минимизировать расходы, памятуя, что во многом знании многие печали?

Да, прогресс. Движение вперед. Новый смартфон имеет экран на четверть дюйма больше, нежели предыдущая модель (или меньше, как уж решат маркетологи), и миллионы потребителей выстраиваются в очередь, чтобы не прослыть отсталыми или бедными. А то — холодильник с вмонтированным в дверцу телевизором, тоже хорошо. Но эти и прочие необходимые вещи изобретают не миллиарды, не миллионы даже, а тысячи человек. С наладчиками, испытателями, инженерами второго эшелона — сотни тысяч, пусть даже семь миллионов, десятая доля процента населения планеты. Конечно, вокруг них — а чаще над ними — располагаются менеджеры всех сортов и видов, прочий управленческий люд, но управленцам всякую физику и кибернетику знать не обязательно, даже вредно. Им нужны знания человека: где следует надавить, где — погладить, кому дать билет на бейсбол, а кому — и волчий билет, кого обмануть сегодня, а кто потерпит и до завтра. Но эти знания в школах не преподают. Жаль. За них, не задумываясь, отдам и таблицу Менделеева, и бином Ньютона.

Собственно учёных, изобретателей и просто хороших инженеров, повторю, нужно мало — иначе не обращались бы с ними так, как обращались на седьмой части суши. Помните:

— Эй, наука, бумажная скука, а где твоя польза? — Моя польза — в борозде поползать, вот где моя польза!

Эту песню «Ивасей» распевали младшие и старшие научные сотрудники, возглавляемые доцентами и кандидатами по дороге на колхозные поля, где их ждали картофель, капуста, веточный корм и прочие приоритетные для страны объекты. А зимой — в овощехранилища.