Цифровой журнал «Компьютерра» № 17 (170)

Впрочем, моя кинорецензия сегодня посвящена отнюдь не Хаусу (иначе — припозднился бы чутка дедку), а самому яркому эпигону доктора, покоряющему экраны — Шерлоку Холмсу из сериала «Элементарно» (Elementary). Предлагаю читателям взглянуть на эту сладкую парочку (Шерлок Холмс — Доктор Ватсон в исполнении китаянки Люси Лиу) сквозь призму новой этики и эстетики как на продолжателей начинаний великого Хауса. В частности меня интересуют душевных и духовные качества, которые и составляют личность современного ролевого героя. Личность мерзкую и одновременно привлекательную для сотен миллионов наших современников, которые на этого «Шерлока Холмса» сегодня исправно молятся также, как до того молились на Грегори Хауса.

Шерлок Холмс в апокрифе Роберта Доэрти и Карла Беверли (продюсеры, чьи сумерки разума породили это чудовище) предстает как классический Übermensch. В отличие, однако, от своего онтологического прародителя Заратустры, Шерлок Холмс из сериала «Элементарно» переполнен недостатками. Если Заратустра сперва достиг состояния бога на земле, а затем взялся приставать к людям со своими человеконенавистническими проповедями, Шерлок Холмс сперва стал наркоманом, после чего стал доставать окружающих с удвоенной энергией.

Сериальный Шерлок Холмс — это амбулаторный комок комплексов: сексуальных, Эдиповых (здесь — в прямо смысле слова: патологическая odi et amo к родному батюшке педалируется чуть ли не в каждой серии), психологических, социокультурных, вообще всех, какие только бывают. По сути Холмс не живет, а перманентно комплексует. И всех достает. Комплексует и достает. Комплексует и достает. Колесо жизни, так сказать.

Шерлок Холмс также как и его идейный учитель Грегори Хаус освещен Золотым Кодексом Человеконенавистничества: людей частный дознаватель то ли просто не любит, то ли люто ненавидит, явно предпочитая ковыряться в ушных раковинах и глазных яблоках трупов в морге, чем беседовать с (пока еще) живыми людьми. Дошло до того, что стоит Шерлоку Холмсу вступить с очередным персонажем в беседу, как тут же начинаешь отсчитывать минуты до момента, когда еще живой накануне человек окочурится и позволит частному дознавателю максимально приблизить свой зондирующий значок к исследуемой плоти. Естественно, уже мертвой, потому что так легче ее препарировать, диссецировать, расщеплять на волокна и изучать! Постигать мир — такова сверхзадача по жизни у Шерлока Холмса из сериала «Элементарно».

Зритель всю эту прозекторскую сагу смотрит с любопытством (сюжеты не всегда, но по большей части закручены лихо!), главное же — любуется главным героем! Сочувствует, когда Шерлока гнобят честные люди вроде капитана Тобиаса Грегсона из полиции Нью-Йорка, периодически теряющего терпение после очередной человеконенавистнической выходки монстра-наркомана и подвергающего последнего профессиональному остракизму. Радуется, когда Шерлок Холмс в очередной раз с особым шиком выписывает свой фирменный кульбит.

Фирменный кульбит Шерлока — это понаделать как можно больше гадостей, оскорбить и обхамить как можно большее количество людей в единицу времени, а затем выложить на стол один из двух своих старших козырей — либо обаяние, либо гениальную дедукцию.

На этом фирменном кульбите выстроена вся новая эстетика и этика «Элементарно». В переложении на язык аксиом кульбит звучит так: какую бы мерзность, подлость, гадость и негодяйство не совершает герой, ему всё можно простить за божественное обаяние (с циничным закосом под «ранимую душу»!) и за божественную гениальность (здесь остается только развести руками: «Как он сумел разгадать ТАКУЮ ШАРАДУ?! Режьте меня, но без Нечистого тут явно не обошлось!»).

По гамбургскому счету новая этика и эстетика, которой отмечено первое десятилетие XXI века, ни разу не новая. Это, конечно, всё те же старые добрые ницшеанские перепевки — не менее дилетантские, чем «объективизм» Алисы Зиновьевны Розенбаум aka Айн Рэнд.

Есть, впрочем, у демиургов «Элементарно» принципиальное отличие от эпигонов Фридриха Ницше прошлого: Рэнд со товарищи все-таки старались выдерживать пафос и не опускаться до низости оправдания негодяйства гениальностью (помните, как в «Комедии строго режима» «Ильич» трахнул кладовщицу Клаву, которая упрекала потом своего ухажера за ревность: «Ну ты чо, Петь, в самом деле?! Он же все-таки ВОЖДЬ!»). У эпигонов прошлого негодяйство, конечно, тоже оправдывалось (иначе это бы уже не был Заратустра!), однако под тем соусом, что, де, это «на благое (великое, благородное) дело»! А так, чтобы «Я творю зло, но мне можно, потому что я хоть и закомлексованный задрот-наркоман, однако же — шибко обаятельный и гениальный!» — такого ни-ни. Табу!

Зато сегодня это даже не табу, а ролевой герой. Почему так пошло? Думаю потому, что какое-то жутко высокое количество зрителей узнает в Шерлоке Холмсе из «Элементарно» самих себя. Без диспенсации гениальности, разумеется. Гениальность в данном случае — это такая карамелька. Награда в качестве самооправдания творимых по жизни мелких гадостей.