Цифровой журнал «Компьютерра» № 163

И вот о настоящих проблемах философия – в рамках своего метода «по Расселу» – говорит очень мало. (Мало – относительно потребности!) Точнее – она почти все, что могла, сказала раньше. Сказали Платон и Аристотель. Сказали Аквинат и Абеляр, Беркли и Гегель… Сказали так, что это было и будет бессмертной классикой. Эталонами мысли, вроде метрических эталонов, хранящихся под вакуумированными колпаками. Но обществу нужны и насущные инструменты, более массовые и недорогие (например, когда режешь пленку для защитных экранов, весьма полезен пластмассовый штангенциркуль, исключающий возможность нанесения сверхплановых царапин…). И такой инструмент появился в сфере мысли.

_{Пластмассовый штангенциркуль полезен при работе со стеклом и пластиком}

Писатель Кингсли Эмис прославился романом «Счастливчик Джим», из послевоенного быта британских университетских преподавателей. А еще ему принадлежит образцовое исследование научной фантастики “New Maps of Hell” – «Новые карты ада», также выросшее из лекционного курса в Принстоне в 1958 году. И вот там он определил фантастику, как литературу идей; ограничимся сейчас этим определением. (Ну а книга его в целом скорее о поджанре дистопии, о чем мы рассказывали раньше; открывшая дистопию сатирическую, в чем сильны Шекли и Пратчетт, наш Евгений Лукин.)

_{Как видно по потрепанной обложке, Кингсли Эмиса читали…}

Итак – идеи. Вот одна из них, поразительно интересная, высказана в работе, связавшей воедино историю и литературоведение. За счет чего достигнуто нынешнее относительное благосостояние россиян? А и в массовом углеводородном обличии, и в небольшом, но эффективно растущем секторе экспортного хайтека оно произрастает из модернизационного проекта советского периода русской истории. И вот Анидита Баннерджи, профессор литературы университета Корнелля, предложила совершенно новый вгляд на советскую модернизацию. Согласно ее книге «We Modern People: Science Fiction and the Making of Russian Modernity» – «Мы современные люди: Научная Фантастика и осуществление российской модернизации» — в России начала ХХ века научная фантастика играла гораздо большую роль, чем на Западе. Запад уже жил внутри Модерна, в достаточно развитом индустриальном обществе. Россия же о чудесах индустриализма лишь читала. Издателя Гернсбека, чье имя Hugo носит жанровая премия, знают все отечественные любители жанра. А вот профессор Баннерджи отдает звание первого научно-фантастического журнала российскому «Природа и люди», еженедельному журналу путешествий и приключений издателя Сойкина, с 1901 года позиционировавшегося как «Иллюстрированный журнал науки, исследований и литературы». Последним редактором его был Я.И.Перельман; в № 36 за 1914 помещен научно-фантастический рассказ К. З. Циолковского «Без тяжести». Переход журнала к систематической публикации научной фантастики был декларирован в редакторской статье 1894 года, посвященной пятилетнему юбилею издания – более, чем за три десятилетия до Гернсбека… И, согласно Баннерджи, фантастические книги питомца тульской классической гимназии Александра Богданова – «Красная звезда» (1908), «Инженер Мэнни» (1911) – сыграли в развитии России роль не меньшую, чем членство Богданова в партии большевиков. (Богданов, кстати, тематике «Компьютерры» человек не чужой – именно он ввел в 1909 году термин «техническая интеллигенция», и был предтечей кибернетики, создав протодисциплину тектологию.)

_{Издатель Сойкин опередил заморского Гернсбека на три десятилетия}

Был среди пророков российской модернизации ХХ века и поэт Брюсов:

О, ужель, как дикий краснокожий, Удивится пришлецам Земля? И придет крестить любимец божий Наши воды, горы и поля? Нет! но мы, своим владея светом, Мы, кто стяг на полюс донесли, Мы должны нести другим планетам Благовестье маленькой Земли.

Детские упования, 1914

Эти люди сыграли в начале ХХ века модную ныне роль техноевангелистов. НФ пользовалась широчайшей популярностью – ее читали и гимназисты со студентами, и конторщики с мастеровыми… Большинство российского офицерского корпуса оказалось в Красной Армии – возможно причиной этого было то, что за большевиками стоял образ технологической модернизации, та самая «электрификация всей страны», нужда в которой шкурой ощущалась в облаках германского фосгена, под градом крупповской стали.